Ранним утром, когда за окнами еще лежала предрассветная синева, в ставни крохотного флигелька кто-то робко постучал. Михаил был уже одет, поэтому тут же вышел на крыльцо. Перед ним стоял худенький, небольшого роста парнишка. Приклад висевшей на его плече винтовки едва не касался земли.

— Мне нужен Михаил Левандовский, — сказал он, всматриваясь в вышедшего из дома не по-детски серьезным взглядом.

— Я Левандовский, — ответил Михаил Карлович. — В чем дело?

Паренек не ответил, протянул сжатую в маленьком кулачке бумажку и молча пошел прочь.

Записка содержала лишь одну строку: «Прошу срочно прибыть в исполком Совета. Председатель Совдепа Гикало».

Двухэтажное здание, в котором размещался Совет, было погружено в темноту. Светились лишь крайние окна на верхнем этаже. Левандовский поднялся по лестнице и постучал в дверь. В небольшой комнате сидели двое. Худощавый молодой человек лет двадцати, с черными волосами и тонкой полоской усов над пухлыми губами, другой, чуть постарше, в кожаной куртке, перетянутой широким солдатским ремнем, стоял у окна.

— Мы пригласили вас по очень важному делу, — начал разговор Гикало. — Вы, вероятно, знаете, что по всему Северному Кавказу установилась Советская власть. Но контра не дремлет. Казачьи части, возглавляемые офицерами, отказались подчиняться Советам, заняли по отношению к пролетарскому Грозному враждебную позицию. В этих условиях Центральный Совет вынужден приступить к организации Красной Армии. На заседании Совета решено образовать коллегию по ее формированию. Я утвержден председателем. Нам нужен опытный военный специалист. Рабочие нефтеперегонного завода ручаются за вас, уверяют, что вы — надежный человек. По их рекомендации коллегия назначает вас ответственным организатором Красной Армии в Грозном. А это ваш помощник — Александр Носов, — Гикало указал на стоявшего у окна человека. — Он большевик, хорошо владеет чеченским языком, знает обычаи горцев, поможет вам привлечь в Красную Армию бедноту.

Гикало открыл ящик стола:

— Возьмите шестьсот рублей на первое время. Занимайте под штаб дом заводчика Нахимова, что возле городского сада, и начинайте действовать.

В жизни Михаила было немало крутых поворотов, но такого еще не было. «Мне, бывшему царскому офицеру, доверяют формировать революционную армию? Выходит, что большевики знают обо мне больше, чем я сам?» — пронеслось в голове Левандовского.

— Что ж, спасибо за такую честь, товарищ Гикало.

Я не подведу, — ответил он, сдерживая волнение. — Разрешите действовать?

— Давай! — Николай Федорович протянул ему руку: — Желаю удачи.

Левандовский сразу же отправился к особняку Нахимова, стоявшему за литой чугунной оградой в окружении зеленеющих деревьев. Здание ему понравилось. Оно было прочным и вместительным, особенно приглянулся просторный и сухой подвал, который Михаил сразу же решил приспособить под арсенал.

Обосновавшись в особняке, Левандовский тут же принялся за работу. Природная наблюдательность, умение оценивать людей помогли ему довольно быстро подобрать нужных специалистов — сначала для военного отдела, образованного при Центральном Совете, а затем и для штаба.

На улицах города запестрели воззвания с призывом вступать в Красную Армию. В ее ряды брали далеко не всех желающих. Каждый доброволец должен был иметь рекомендации от профсоюзной организации, письменно обязывался быть преданным Советской власти, слушаться командиров, беспрекословно выполнять их распоряжения. Таким образом, оружие получали лишь самые сознательные и надежные люди.

Только что сформированные роты расположились в казармах бывшего 82-го Дагестанского пехотного полка. Левандовский всячески заботился о том, чтобы бойцы были хорошо одеты, накормлены и вооружены.

Активность Левандовского вызвала у врагов революции ненависть и тревогу. Когда в один из знойных июльских вечеров он появился в штабе после занятий, в его кабинет быстро вошел дежурный по штабу. По его взволнованному лицу Левандовский понял: случилось что-то неприятное. Подойдя к столу и понизив голос, дежурный сообщил:

— Вас с утра дожидается посетитель. Настойчиво просит аудиенции. Я предлагал ему обратиться к начальнику штаба, но он не желает, говорит, что хочет лично переговорить с вами.

— Ну так пусть войдет. Дежурный стоял, не двигаясь с места.

— Что же вы медлите? Идите, позовите его.

— Я хочу предупредить: посетитель переодет в рабочую спецовку, но я узнал его, это есаул одного из терских полков. Мне доводилось встречаться с ним на фронте.

— Это не меняет сути дела. Надо выслушать человека. Пусть войдет.

В комнате появился высокий, широкоплечий мужчина, одетый в не первой свежести рубаху-косоворотку и лоснящиеся от масляных пятен брюки, заправленные в сильно стоптанные сапоги. Михаил Карлович жестом пригласил его сесть к столу: