Мерлин первый, слушая меня, все меньше походил на того собранного и строгого эльфа, каким он предстал передо мной в первые минуты знакомства:

— Пангея никогда не будет прежней! — резко ударил, наконец, кулаком по столу эльфийский король. — Как наши старейшины могут не понимать очевидного? Два, целых два новых монстра неизвестного вида! А вдруг есть еще другие?! Вдруг их уйма?! Наши города полностью беззащитны перед ними! Подобной угрозы просто до этого не было! Да что там Валар — любой другой город на Пангее вполне может превратить в руины стая таких тварей!

Я хотел было брякнуть, что «стаи тварей» не существует, но вовремя захлопнул рот. Для Мерлина первого, который не в курсе заговора, мысль о стае, кстати, более чем логична.

— Вот согласись, Корр, — распалялся король остроухих, — ведь в первую очередь нужно думать о защите народа! Мне старейшины, как заведенные, повторяют, что нужно вначале дождаться отчетов дознавателей, нужно разобраться в происходящем, но я уверен, что времени на эти «разборки» нет! Нужна новая система дозорных, нужны какие-то пушки по стенам города! Я уже и письма всем другим правителям Пангеи отослал! Если повторилось раз, может повториться где-то еще! Надо менять всю Пангею, понимаешь?!

Дождавшись от меня согласного угуканья, Мерлин первый, нервно встав из-за стола, стал мерить шагами комнату, бубня себе под нос:

— Для начала нужны опытные дозорные. Меткие лучники, как можно больше…

— Ваше высочество, — смущенно перебил я сумбурный поток мыслей хозяина дворца. — А что насчет моего вопроса? Очень личная сделка? Много камней? Приватная аудиенция?

— Ах да… — рассеянно отозвался Мерлин. — Слушай, да что в этой сделке личного? Мне от Коррана насчет сделок никаких бумаг не приходило. Обозначь мне в двух словах, что конкретно тебя интересует?

— Эмм… Я не от имени батюшки, а от себя. Хотелось бы наедине все же обсудить… — увернулся я от прямого вопроса и добавил: — Слишком личный вопрос.

— Батюшка! — услышал я где-то сбоку звонкий девчачий голосок. — Да как ты не понимаешь?! Очень личная сделка! Много камней! Приватная аудиенция! Как ты не можешь понять очевидного?! Гном тебе уже пол часа намекает на это! Он свататься к кому-то из нас приехал! К нам скоро толпами повалят, а у нас даже платьев новых нет! Как ты можешь сейчас думать о каких-то пушках? Нужно срочно устраивать новый бал! И турнир! И все остальное! Немедленно!..

Девчачий щебет обрушился на мои уши с новой, казалось бы, утроенной силой. Голова болезненно загудела. Схватившись за виски, подумал: «Мне трындец… Всей Пангее трындец».

— Что есть этот дурацкий факел, что нет его… — рассеянно бурчал Нарин, поглядывая на Юлию, которая замерла с протянутой рукой у стены.

Даже сам себе Нарин боялся признаться, что, кажется, боится. Нет, не дракона и его гнева. К собственному удивлению эльфа именно этот страх уже успел слегка притупиться. Темнота. Как раз она нервировала Нарина. Вот в его руках уже догорает первый факел. В котелке валяется еще с пяток запасных. Они догорят, а дальше что? Темнота?

Нарин был эльфом, и для того, кто переносил сознание в тело птицы, чтобы парить под облаками, эта самая «долгая темнота» казалась проклятьем. Он нервничал, сильно нервничал и уже было готов был даже вернуться назад, но эта сумасшедшая женщина не останавливалась вообще.

Глянув исподлобья в свете догорающего факела на Юлию, Нарин в который раз про себя досадливо крякнул. Сила. Потенциал маны, которого он, наверное, вживую в жизни еще ни разу не видел. Ну вот зачем такая сила деревенской простушке? Нет, он, конечно, уважал Юлию, за эти дни даже немного сроднился с ней и готов был на что угодно поспорить, что после пережитого, если они выберутся отсюда, станут непременно хорошими друзьями, но… Сила… Какой же, она все-таки стала огромной! Даже ему, при его высоком потенциале маны нужно было хоть чуть-чуть отдыхать между сильными заклинаниями! Юлия же который час шла напролом без передышек! Так нельзя! Все учителя-маги, которые примечают у ребенка любой расы высокий потенциал маны, говорят об обязательном отдыхе. Чем сложнее магия, чем выше потенциал маны, тем осторожнее нужно обращаться с даром, тем больше нюансов просчитывать и держать в голове! Этому учатся чуть ли не в первую очередь…

Хм… Учатся… У эльфа мелькнула дурацкая мыслишка из разряда, если сказать Юлии о том, что то, что она сейчас делает, невозможно, у нее тут же перестанет получаться.

Нарин поморщился, вспоминая, сколько времени у него ушло на то, чтобы освоить первые шаги в магии с их домашним учителем. Теперь же… Когда перед первым совсем узким проходом, загородившим им путь, Юлия рассеянно спросила:

— Эм… Нарин, а что делать?

Кашляя, Нарин нервно брякнул:

— Руку на камень. Да. Вот так. А теперь представь, что это маслице. Сливочное. Приказывай ему…

— О! Маслице сливочное! Эх, ща бы маслица навернуть плошечку с сахарком! Люблю… Я этого сливочного маслица знаешь сколько в свое время съела?.. Хотя по мне видно, мда…

Камень послушно, как мягкий пластилин, под руками малыша, расступался от маленьких женских ладошек. Нарин, с философским спокойствием глядя на эту картину, вспоминал огромный фолиант, который некогда попадался ему на глаза в библиотеке. Фолиант вроде назывался «Земляная магия высшего порядка или эй, булыжник, ты меня уважаешь?». Вроде, как смутно помнил заглянувший туда мимоходом эльф, книга рассказывала о сложности управления камнями. Мол, даже тролли — плоть от плоти камни — не всегда могут приказывать ему. Камень — самый капризный материал для мага Пангеи. Считается, что так издревле повелось с тех самых пор, как только Великий Омм вдохнул в гору валунов жизнь, создав троллей. Вызвать хорошее отношение даже у небольшого булыжника — задача сложная, а для неопытного земляного мага она граничит с невозможным. Но, как говорится, Юлия этого не знает… Знала бы, не получилось ничего. Ну а нутро огромной северной горы, кажись, проняла до глубины эта самая всепобеждающая женская любовь к сливочному маслицу. Наверное, булыжник чувствует доброе отношение и любовь к себе. Это, как говорится, на Пангее всему живому приятно.