– Не знаю!
– я только глянул на первую страницу с четырехэтажными рядами нот, щедро окропленными бессчетными диезами и бемолями, и мне сразу же расхотелось о чем-то догадываться.

– Кажется, ты догадался, - сказала Эльмира, она принесла стул и поставила его рядом с роялем, потом взяла обе мои руки в свои, и, как всегда, это оказалось удивительно приятным.
– Ушки,-сказала Эльмира,--через два месяца начинаются каникулы. Ты же знаешь, что; в день окончания занятий все классы дадут концерты. Знаешь? А теперь скажи мне, что ты будешь играть?

– Этюд Гедике.

– Ты инвалид?
– ласково спросила Эльмира.
– Скажи, не скрывай?!. Тогда почему же ты должен играть Гедике? И вообще, почему в классе, где учится, кроме тебя, пятнадцать человек, ты должен считаться самым отстающим?

– Ничего подобного!
– возмущенно сказал я.
– Самые отстающие Васиф Мамедов и Гюля Алибейли!

– Возможно. Но и тебя, дружок, считают бесперспективным.

– Кто?!

– Педагоги. Поверь, я не придумала. Мальчик он неплохой, говорят, даже неглупый, но не очень способный!

Я почувствовал, что она говорит правду, и мне стало неприятно.

– А ты знаешь, что я на это ответила?.. Промолчала. Говорить-то пока нечего. Но у меня появился план.
– Она разложила на пюпитре ноты, села за рояль, сыграла сонату. Окончив, повернулась ко мне.

– Понравилось?

– Здорово!

– Ты эту сонату сыграешь на концерте! Что это с ней сегодня? Я засмеялся.

– Ты представляешь?
– мечтательным голосом сказала Эльмира.
– Ты выходишь во фраке... Ладно, фрак отменяется, - согласилась Эльмира после того, как я хихикнул.
– Все ждут. Ничего хорошего, конечно, не ждут. Все знают, что ты сейчас с грехом пополам сыграешь этюд Гедике, который ты зубришь уже два месяца... И вдруг ты подходишь к роялю, садишься и начинаешь.
– Она ударила по клавишам.
– Ты представляешь? Какое у всех будет лицо. У всех.
– Она неприметно кивнула на дверь в соседнюю комнату.

Я смотрел на нее завороженным взглядом. Картина показалась мне прекрасной.

– Молодец!
– похвалила Эльмира.
– Все понял! Будешь играть?

Я еще раз поглядел на ноты.

– Нет. Я не сумею. Правда.

– Балда!
– в сердцах сказала Эльмира.
– Я же!.. Я же сыграла ее, когда была в пятом классе! Пятерку получила!

– В пятом!
– я обрадовался.
– А я-то еще в четвертом учусь.

– Иди сюда, - она снова ухватила меня за кисти рук.
– Я тебе скажу одну вещь... Обещай, что никому не расскажешь! Обещаешь? Это я ее сыграла в пятом классе. Но ведь ты гораздо способнее меня. Понимаешь? Даю тебе честное слово, я тебя не обманываю. Ты гораздо способнее меня, всех своих товарищей и всех педагогов в нашей школе.

Я сразу же понял, что это педагогический прием.

– У тебя нет самолюбия, ты мне поверь, - уже сердито сказала она.
– Ты удивительно музыкален, у тебя абсолютный слух, - она больно потянула в разные стороны пальцы моей правой руки, - посмотри! Ты уже берешь полную октаву...

– Почему же тогда я плохо играю?

– Потому что ты ненавидишь музыку, вернее, учебу. Не знаю, откуда это берется. Ты злой! Всех ненавидишь! Слава богу, хоть ко мне хорошо относишься.. Или я ошибаюсь? Разучим сонату?

– Я же знаю, что не сумею. Ты только посмотри, какая там левая рука, я и за два года это не разучу!

– Я думала, - сказала Эльмира, - что ты меня любишь. И захочешь сделать мне подарок. Прощальный подарок.

– Прощальный?
– я переспросил, еще только смутно ощущая смысл этого слова.

– Да, Ушки, - сказала Эльмира.
– В апреле мы расстанемся. Ты же знаешь, у меня есть жених, в апреле я выхожу за него замуж. Я приглашаю тебя на свадьбу, ну а ты сделаешь мне подарок. Я очень хочу, чтобы на экзамене ты выступил лучше всех!

– И ты больше не будешь со мной заниматься?

– Да тебе уже и не нужен репетитор, - сказала Эльмира.- Лишь бы ты не ленился.
– Она говорила с улыбкой, а я уже не слышал ее, потому что понял одно, что она уходит.

– А как же я?

– Ушки, - ласково сказала Эльмира, она попыталась меня обнять, но я отвел ее руки, встал и отошел в сторону. Мне не хотелось с ней разговаривать.

Все два месяца, оставшиеся до экзамена, я упорно занимался.

И на экзамене впервые за все время учебы я получил пятерку по специальности.

Я с трудом дождался конца ужина и, когда тетка принесла чай, протянул дяде табель.

– Молодец, - сказал дядя. Он передал табель тетке.
– Ты видела, ни одной тройки!

Она начала его изучать, и тут я сказал, что хочу поехать к маме. Они оба сразу забыли о моих отметках и уставились на меня.

– Я хочу видеть маму!
– сказал я.

Дядя ничего на это не ответил и смотреть на меня перестал, положил себе из вазы в блюдце варенье и начал пить чай.

– Если вы меня не отпустите к ней, я сам поеду!