— Ты что творишь, извращенец? — зашипела она.

Я оторопел. Как у них тут все устроено? Что допустимо, а что нет? Как в этом разобраться?

Одна из парочек, глазеющих на нас, вдруг поднялась. Парень прошествовал к барной стойке и стукнул по ней, затем вернулся к своей подруге, и они дружно рухнули на танцпол. Не раздеваясь, а лишь задрав свои балахоны выше талии.

Краем глаза я заметил, что партнер безо всяких предварительных ласк тут же вошел в свою подружку, и они дружно задергались, елозя по полу. И моя Карри тоже начала подталкивать меня вниз. Я скользнул на пол, предлагая ей устроиться сверху, но она крутанулась, показывая, что хочет наоборот.

— Спокойнее, спокойнее, расслабься, не упирайся, попробуй думать только о своих ощущениях, — шептал я ей без остановки, но она делала какие-то ненужные движения.

Несмотря на весь мой опыт, я никак не мог заставить Карри расслабиться, она была словно деревянная марионетка. Парочка рядом с нами закончила свое выступление под вялые аплодисменты двух оставшихся пар. Они поднялись, одернули на себе одежду, подошли и стукнули по барной стойке. Затем купили себе напитки, и вернулись на свои места за столиками. А мы все кувыркались.

— Да кончай же ты, наконец, — шипела Карри.

Но я хотел, чтобы Карри первой испытала оргазм. Сидевшие рядом с площадкой для танцев парочки вдруг поднялись и присоединились к нам. Вот и их кувыркания закончились. Дамы сходили к барной стойке, а парни вернулись в свои кресла. Если я правильно понимаю расценки, то удовлетворение получили мужчины, а женщины только призовые очки.

Впрочем, все эти мысли мелькали у меня в голове, почти не задевая сознание. Мне хотелось, очень хотелось доставить Карри удовольствие. Но она всячески этому сопротивлялась…

И вдруг все закончилось. Вообще все. Я не чувствовал ничего, кроме жара ее тела. Все остальные чувства словно отключились.

— Какая же ты сволочь, не дал заработать заслуженных очков!

Карри поднялась, шмыгнула на другую половину кафе и вернулась, надевая на ходу свой халат.

— Что случилось?

Я ничего не мог понять.

— Твои четверть часа закончились, урод, — злым голосом проговорила моя партнерша, усаживаясь в кресло за столиком в самом дальнему углу, и заказывая себе напитки и какую-то еду.

Я подошел, и сел в кресло напротив нее.

— Скажи пожалуйста, Карри, почему ты так активно сопротивлялась удовольствию?

— Да пошел ты…

— Прости, но для меня это важно. Я дикарь из захолустья. Поэтому впервые встречаю женщину — красивую, сильную, привлекательную, но никак не желающую отпустить себя и получить наслаждение. Ты такой уникум, или просто я тебе не нравлюсь?

Она смотрела на меня злыми глазами, и молчала. Затем уставилась в тарелку с каким-то салатом, и начала есть, демонстративно игнорируя меня.

Что ж, на нет и суда нет. Я вернулся в другую половину зала за свой столик. Кружка с чаем или что там у меня было, исчезла. Ну и ладно. Снова заказал себе напиток, теперь за три очка. Появился высокий стакан с каким-то кислым соком. Вот и хорошо.

1100 = 12 = 10

Потягивая мелкими глотками напиток, я пытался понять, что не так с Карри. К сожалению, очень мало информации, я совсем не знал эту женщину. Но чувствовал, что причины ее зажатости следует искать в голове. Карри прочной стеной отгородилась от мира и наглухо заколотила дверь в свою душу. Жаль. Мне действительно было жаль ее, но еще больше меня угнетало чувство какой-то незавершенности, словно в ее неудаче был виноват только я.

Нет, в этом Городке мне делать нечего. Лучше уйти и выспаться. Завтра прогуляюсь по реальному городу, а потом вернусь, наконец, на Рубеж к Юнте…

Юнта очень молодая. Такая молодая, что я предпочитаю не задумываться о ее возрасте. Двадцать пять лет. Младенец. Ей бы поучиться хотя бы пять-шесть дюжин лет, но нет, она уже ликтор… теперь уже на двух Рубежах. Иногда она настолько разумна, что кажется старше и мудрее меня, а иногда поступает как малолетнее дитя, точно в соответствии со своим возрастом. Привыкнуть к этому невозможно, но хочется защитить. От всего и ото всех. И пугает, что под влиянием своего шального характера она то и дело бросается из крайности в крайность. Только такая буйная натура могла умудриться стать ликтором сразу на двух Рубежах, что невозможно, как мне казалось, просто физически. Как ее защитить? От кого? Разве что от нее самой. Я должен вернуться к ней. Что я здесь потерял?

Встряхнувшись, я обратился к пацанам:

— Слушайте, я в первый раз попал в игру. И теперь не знаю, как отсюда выбраться. Сможете подсказать?

— Угостишь?

Да, подростки здесь такие же наглые, как в любой другой реальности. Но они могут помочь, а я и так собираюсь отсюда уходить, все равно не успею истратить все свои очки.

— Конечно. Выбирайте кому что хочется.

Они были наглыми, но не беспредельно. Каждый заказал по лимонаду за одно очко — тот, что выглядел чуть постарше, выбрал ярко зеленый, остальные два — розовый и желтый. Перебравшись за мой столик, они пытались выглядеть бывалыми игроками, держались спокойно и уверенно, и это мне нравилось.