Пошарив вокруг, я понял, что оказался в тоннеле шириной около полутора метров с высоким потолком. Куда мне, направо или налево? Двинулся влево и через несколько дюжин шагов уперся в дверь. Нащупал ручку и потянул — дверь легко открылась, а мне в глаза ударил свет.

Я оказался в хорошо освещенном коридоре. В отличие от основной части особняка здесь во всех комнатах были двери. Из-за некоторых из них доносились приглушенные крики и стоны. Подергав ручки, я понял, что люди, находящиеся в этих комнатах, предпочитают уединение.

Пройдя до конца коридора, уперся в закрытую дверь. Подергал за ручку — не открывается. Выйти отсюда можно только взломав замок. Или если я найду ключ. Немного постояв, решил пройти по тоннелю в другую сторону — может быть там будет выход?

Дверь из коридора в тоннель оставил открытой — хоть какой-то свет, но после поворота снова стало темно. Из динамика в ухе снова донеслись звуки. Я брел, придерживаясь стены, еще пару дюжин шагов, когда нащупал дверь. Толкнул ее и попал в слабо освещенное помещение. Оно оказалось проходным — чуть дальше виднелась еще одна дверь.

101001 = 41 = 35

Осторожно заглянув в приоткрытый проход, я увидел сторожа, который, стоя ко мне спиной, возился с чем-то у дальней стены. Я пригляделся. Помещение напоминало камеру пыток. На стенах — крюки и цепи, посреди — узкий высокий ящик со множеством крюков и колец по бокам. В правом углу целая выставка разнообразных плеток, кнутов, розог, ножей… Меня всего передернуло. Посмотрев влево, я увидел лежащее у стены тело обнаженной женщины, все исполосованное и кровоточащее.

Я вспомнил, что, по словам подростков, тело умершего в игре персонажа исчезает через пять часов. Местных часов, то есть через полсуток. Если это та женщина, которую я видел в кустарнике, а потом исчезнувшая, значит, она жива… Нет, ерунда, экран на железке показывал, что она умерла. Сейчас здесь лежит либо умирающая, либо погибшая совсем недавно.

Эти мысли пронеслись в голове за мгновенье, и я уже сделал шаг вперед, проверить, жива ли женщина.

— Ты кто такой? Что тебе здесь нужно? — вдруг заорал сторож.

— Развлекаюсь. Что? Нельзя? Кто ты такой, чтобы мне указывать? — вежливого обращения этот тип явно не понимает.

— А, гость, — вдруг успокоился он, а затем резко дернулся, схватил со стены толстую цепь длинной с метр, замахнулся и попытался ударить меня.

Он действовал слишком медленно. Я уклонился от удара и перехватил цепь, резко дернув на себя. Сторож дернулся, и упал. Прыгнув вперед, я прижал его голову к полу.

— Кто она?

Сторож пыхтел и сопел, пытаясь вырваться, но я схватил его за волосы и ударил лицом о пол. Послышался вой, затем скулеж. Еще раз ударив противника, я спокойно спросил:

— Поговорим? Если собираешься играть в молчанку, здесь достаточно приспособлений, чтобы развязать тебе язык.

Спокойный равнодушный голос в таких ситуациях всегда воспринимается страшнее. Не только в других реальностях, но и в этой.

Дернувшись, сторож пробормотал что-то вроде «буду». Ну и хорошо. Оглядевшись, я подтащил его немного, развернул и прислонил спиной к стене. Теперь он сидел на полу и глядел на меня с ужасом. Ничего, как ты со мной, так и я с тобой — надел на сторожа наручники и зацепил их за крюк в стене у него над головой.

— Слушаю тебя внимательно.

Из разбитых губ и носа противника кровь стекала по подбородку и капала ему на грудь. Только теперь я окончательно осознал, что нахожусь в игре. В нереальном мире.

Я подошел к телу женщине, и перевернул его. В широко открытых глазах застыл ужас смерти. Если бы она была без сознания, я привел бы ее в чувство с помощью черных жетонов. Увы, сейчас ничего не получится. Значит нужно вытрясти из сторожа всю правду.

— Что ты молчишь? Я весь внимание.

Я говорил не повышая голоса, но сам в это время подошел к углу с плетками, перебрал несколько и выбрал кнут с маленькими шипами на конце. Взмах и кнут с визгом рассек воздух. Хорошая вещь, добротная.

— Она сама, сама хотела… заработать побольше… это не я ее, не я… я только прибираю тут, готовлю…

Заикаясь и шепелявя, сторож бормотал и бормотал оправдания. Я снова взмахнул кнутом и шипастый кончик впился ему в ногу. Он заорал, посмотрел на то, как из ноги хлестанула кровь (хорошие художники трудились над игрой), и вдруг заговорил так быстро, что я едва разбирал слова.