Она стояла, как измученный ребенок, пока он откидывал одеяло и аккуратно укладывал ее в постель. Джули попыталась сказать «спасибо». Попыталась сказать, что ей очень жаль. Но ничего не вышло, кроме сухого всхлипа.

— Я принесу тебе воды, — прошептал он, его руки играли с кончиками ее волос, прежде чем исчезнуть на кухне.

Джули закрыла глаза, которые были настолько сухими, что в любой момент могли потрескаться, и свернулась калачиком на боку. Так было каждый год. Каждый год она говорила себе, что в этом году она не будет плакать. Что это будет год, когда она справится с этим, как взрослая. Этому году не суждено было стать таким.

Хотя он ознаменовался одним очень неожиданным событием: впервые она проходила этот этап не одна.

Митчелл вернулся в комнату, и она с жадностью приняла воду, ее прохладная влажность облегчила першение в горле. Он наблюдал, как она пьет, а затем молча забрал у нее пустой стакан и поставил его на тумбочку, как будто она была больным ребенком, нуждающимся в уходе. И, возможно, на сегодняшний вечер так оно и было.

Она ждала, когда начнутся вопросы.

Что это было? ПМС?

Хочешь поговорить об этом?

Она не хотела. Она не говорила об этом ни с кем, даже с Райли и Грейс.

Но вопросы не начинались. Он просто молча наблюдал за ней, его голубые глаза безмолвно спрашивали, что он хочет знать. Остаться или уйти?

Она должна была сказать ему, чтобы он уходил. Он не должен был быть здесь.

Вместо этого она протянула руку и коснулась кончиками пальцев его руки.

Останься.

Без слов он разделся до майки и трусов, и забрался в постель позади нее. Он притянул ее спиной к своей твердой груди, передняя часть его бедер обхватила заднюю часть ее бедер. Крошечный вздох удовлетворения вырвался наружу, как будто его вырвали из самой глубокой, самой сокровенной части ее тела.

Не то чтобы она раньше не ночевала с парнем. Ночевала. Однажды.

Но никогда прежде она не спала с мужчиной без секса. Это был первый раз, когда объятия были для комфорта, а не по посткоитальной привычке. Джули была удивлена, насколько правильным было это ощущение. Она всегда думала, что если она позволит кому-то заботиться о себе, это будет похоже на жалость.

Вместо этого она чувствовала, что нашла в ком-то ощущение уюта, дома.

В последний раз она чувствовала это двадцать лет назад, когда мама с любовью собрала волосы для маленькой девочки-балерины Джули в пучок и отправила ее на балет, пообещав, что они с папой и Адди будут наблюдать за ней из зала.

Это обещание мама не сдержала. Вместо этого приехала полиция.

С тех пор каждый год в годовщину гибели своей семьи Джули проводила как можно больше дней и ночей в одиночестве, решив, что никто и никогда не сможет заманить ее в чувство ложного обещания.

Разумеется, рационально она понимала, что мать не виновата в том, что не сдержала свое обещание. В автомобильной аварии вообще никто не был виноват. Но рациональность не имела шансов против самозащиты.

Джули не осознавала, что произнесла все вслух, пока не почувствовала, как Митчелл напрягся позади нее и притянул ее еще ближе, его рука скользнула по ее животу, а затем скользнула вверх между грудей.

Над ее сердцем.

— Мне жаль, — прошептал он ей в волосы.

Правильность его простого ответа потрясла ее, и она чуть не зарыдала от сожаления о том, как она с ним обращалась. Она не только втянула его в фиктивные отношения, но и пошла на свидание с другим мужчиной, как будто то, что их связывало, было одноразовым.

Она нервно сглотнула. В последней части, по крайней мере, она могла признаться.

— Сегодня вечером у меня было свидание, — сказала она едва слышным шепотом.

Рука, лениво гладившая ее волосы, замерла на несколько секунд, и она приготовилась к тому, что он отстранится. Бросит ее. Вместо этого он возобновил свои медленные, успокаивающие поглаживания ее головы.

— Скажи что-нибудь, — умоляла она.

— Он тебя поцеловал?

Она нервно облизнула губы.

— Нет.

— А ты хотела, чтобы он это сделал?

Джули начала поворачиваться к нему лицом, но он удержал ее.

— Нет!

— И ты приехала домой рано. Одна.

— Да, — прошептала она.

— Тогда я бы сказал, что мне не о чем беспокоиться.

— Но Митчелл...

— Шшш. Засыпай.

Джули зажмурила глаза, пытаясь отгородиться от невероятной доброты этого человека. И когда ей показалось, что она услышала его шепот «Я люблю тебя», она отбросила и это.

Потому что он не мог ее любить. Или, по крайней мере, не хотел. Во всяком случае, не так скоро.