И вдруг женщина приподнимает руку.

— О, боже! Она жива! — вскрикиваю я и бросаюсь к выходу.

Чтобы попасть на улицу, мне нужно преодолеть два пролёта прогнивших ступенек. Рассохшиеся доски провисают и скрипят под ногами. Одна из них разламывается, я проваливаюсь одной ногой, но успеваю зацепиться за перила. Вытаскивая ногу, распарываю лодыжку, вскрикиваю от внезапной жгучей боли, но продолжаю пробираться к выходу и, наконец, выбегаю на безлюдную улицу.

Теперь меня и эту женщину разделяет серая полоса проезжей части, по которой непрерывным потоком несутся автомобили.

Я размахиваю руками, пытаясь привлечь внимание водителей, но те безразлично проезжают мимо.

Сквозь пролетающие машины я смотрю на несчастную женщину.

Она лежит на спине и будто смотрит в небо. На самом же деле её взор устремлён на окно. То самое, из которого она выпала. Оно распахнуто, ветер колышет занавески, а за ними я вижу… чёрный силуэт. Мужчина это или женщина не разобрать.

— В комнате человек! Это он сбросил её! — кричу в никуда.

С трудом перебравшись через дорогу, устремляюсь к женщине. Склоняюсь над ней и понимаю, что… не вижу её лица. Осторожно кладу её голову себе на колени, убираю светлые пряди от лица… А лица нет! Словно кто-то стёр его ластиком, как какой-то неудачный рисунок.

Она пытается что-то сказать, но я слышу только булькающие звуки в гортани. Наконец, мне удаётся расслышать хриплое:

— Зачем ты убила меня?

— Нет! Я этого не делала! Это не я! Это тот человек в комнате!

Я поднимаю глаза на окно. Но теперь оно заколочено крест на крест двумя гнилыми досками. А через мгновение женщина издаёт последний вздох и умирает на моих руках…

Вторая пара началась пятнадцать минут назад, но преподавателя до сих пор нет, и будущие экономисты строительного колледжа страдают от безделья.

Парни, собравшись толпой, играют в карты на последней парте. Девчонки листают каталог косметики у окна.

Кузнецова, звезда нашей группы, как обычно отделившись от всех, сосредоточенно красит ногти.

Тупикина, её верная страшная подруга, строчит смс-ки очередному воздыхателю. Сомневаюсь, что ребята клюют на её жидкие волосы и толстые ноги. Скорее, она берёт их совсем другой частью тела. И это точно не мозг.

Я уже два года знаю этих ребят, но дружу только со Светкой. Остальным от меня перепадает лишь сухое "Привет", ну и курсовые работы за умеренную плату. А так я не лезу к ним, они не лезут ко мне, и все счастливы.

Светка копается в смартфоне, пытаясь найти лучшую замену моему пропавшему телефону. Она периодически толкает меня локтем и зачитывает характеристики очередной модели:

— Во, гляди! Оперативки 3 Гб, камера 13 Мп и диагональ 5,5 дюймов… С моим "масиком", конечно, не сравнить, но для тебя это отличный вариант…

Заметив, что я уже второй раз пропускаю её слова мимо ушей, она наклоняется ко мне.

— Дашка, ты слушаешь?

Нет, я не слушаю… Я вывожу в тетради кружочки, цветочки и разные каракули, а сама думаю о ночном кошмаре, от которого проснулась утром.

— Она снова и снова умирает на моих руках… — срывается с губ.

Светка тут же отзывается:

— Ты о чём? Кто умирает?

Я поворачиваюсь к ней:

— Та женщина в окне пятиэтажки. Она опять приснилась мне…

— И опять выпала из окна? — Светка знает об этих моих кошмарах.

— Да, — киваю. — И её лицо… Оно опять было стёрто! Она умерла, а прохожие показывали на меня пальцами и скандировали: "Убийца! Убийца!"

— Дашка, это просто плохой сон! — успокаивает Светка. — Мне тоже, бывает, такое приснится! — она театрально закатывает глаза.

— Я много думала об этих снах, — кручу в руках простой карандаш. — А что, если мне снится… мама.

— Почему ты так решила?

— Я не вижу её лица, потому что не знаю, как она выглядит. Знаю только имя… Лариса. Ещё знаю, что у неё были длинные волнистые волосы, и что она умерла. Бабушка никогда не рассказывала мне, как это случилось. Она вообще не любила говорить о моих родителях и ни разу не показала мне их фотографий. Всякий раз, когда я просила её рассказать о матери, бабушка уходила от ответа. Ссылалась на занятость или плохое самочувствие, а сама потом пила таблетки от давления. Думала, я не замечаю, как они убывают в её аптечке…

Я отрываю взгляд от карандаша и смотрю на подругу:

— Светка, я думаю, с мамой произошло что-то ужасное, а эти сны пытаются рассказать мне, что именно случилось.

— Даже не знаю, что сказать… — отвечает подруга, а сама одним глазом уже провалилась в экран смартфона.

— Правда… — я опять кручу карандаш. — В этот раз какой-то человек сбросил её с подоконника. В прошлом сне мы с ней ехали на машине. Она была за рулём, а я на заднем сиденье. Я видела только её затылок — собранные в пучок золотистые локоны. Вдруг она резко затормозила и покинула салон. А потом её нашли мёртвой в лесополосе недалеко от "Пригорода". Мне снится разное, но итог всегда один — я не вижу её лица, и она мертва…