Взяв в свои руки нож, Мадлен с ловкой стремительностью погрузила нож в крем. А затем стала быстро-быстро резать, поворачивая его по часовой стрелке.

— Здорово! Кто тебя этому научил? — спросил Алеша.

— Мадам Элен!

— Это кто такая?..

— Учительница!.. Она учит нас готовить. А разве вас в школе этому не учат?!.

— Нет! — ответила Света. — И вы сами готовите обед?

— Конечно.

— А откуда берете продукты?..

— Приносим из дома.

— А потом куда обед деваете? — спросил Толя.

— Съедаем.

— И мясные щи варить умеете? — спросила девочка в красной кофточке.

— Нет, щи мы не проходили, — ответила Мадлен. — Я умею варить луковый суп!..

Полюбовавшись немного на дело своих рук, Мадлен выдвинула торт на середину стола.

— Ну, ребята, смелее! — сказал Алеша и протянул Мадлен кусок торта.

— Теперь у меня есть вопрос, — сказала Мадлен и смутилась, ей показалось, что она выбрала не совсем удачный момент. — Когда я уезжала, одна женщина, ее зовут Мария, дала мне поручение…

— Какое поручение? — Ребята сразу загорелись любопытством и перестали шуметь.

— Мария живет со мной в одном доме, она русская. Родилась в Одессе. Немцы вывезли ее в Мюнхен, когда она была еще девочкой. Она работала там на подземном заводе.

— А как же она попала в Париж? — спросил Толя.

— Это из-за Шарля! Он спас ее от голодной смерти. А потом она вышла за него замуж. У нее сейчас уже две маленькие девочки, — и Мадлен улыбнулась. — Очень хорошенькие девочки. Мария не помнит отца. Она говорила, что он оставался в Одессе, чтобы бороться с немцами… Был в маки… Как это по-русски…

— Партизан, наверно, — крикнули сразу несколько голосов. И Мадлен в ответ кивнула головой.

— А как его фамилия? — спросил Алеша.

Мадлен достала из кармана записку. Мария, когда ее писала, торопилась и волновалась, и некоторые буквы было трудно разобрать.

— Курбатов, Василий Игнатьевич… — медленно, по слогам прочитала Мадлен.

Из того, что рассказала Мадлен ребятам, не посвященным в события тех давних дней, когда в Одессу пришли враги, трудно было бы что-либо понять. Ведь никого из ребят, собравшихся в этой комнате, тогда еще не было на свете. Но с самого раннего детства они слышали разговоры взрослых о том, как оставшиеся в городе подпольщики боролись против гитлеровцев. И воображение ребят дополняло рассказ Мадлен, он становился для них достоверным и правдивым.

Они представляли себе ту глухую, тревожную ночь, когда, по неведомым им причинам, Василий Курбатов должен был покинуть свой дом. Возможно, он уходил на опасное задание, а может быть, узнал, что его выследило гестапо и надо было спасаться. Никто из них не знал Василия Курбатова и ничего о нем не слышал, но они уже не сомневались в том, что он существует.

Может быть, им удастся не только помочь Марии, но и многое узнать о борьбе подпольщиков против врагов, узнать то, что еще никому не известно!..

Алеша взял из руки Мадлен записку Марии и долго ее рассматривал.

— Она жила на Пушкинской, двадцать семь, — наконец сказал он, — так что адрес известен… А она не говорила, кто еще у нее в Одессе оставался?

— Мать и сестра. Она писала им письма! Но они не ответили.

— А еще что-нибудь помнит Мария? — спросил Алеша.

Мадлен дотронулась рукой до лба.

— Да, да!.. Она что-то мне еще сказала… Кажется, важное…

За столом пронесся вздох.

— Как же это ты так?! — спросил Алеша. — Вспомни, пожалуйста.

— Обязательно вспомню! — виновато прошептала Мадлен. — Я все время помнила… Еще утром помнила…

В это время Толя вдруг бросил взгляд в окно.

— Мадлен! Там как будто за тобой пришли! — сказал он.

Мадлен привстала и увидела в проеме арки Грегуара. Он пристально вглядывался в окна и пальцами правой руки нетерпеливо постукивал по запястью левой, где находились часы.

— Мне пора! — с сожалением сказала Мадлен. — Меня ждет бабушка!

— Ждет бабушка — это для тебя магические слова!.. А завтра она тебя пустит? Мы постараемся до завтра что-нибудь разузнать про Курбатова.

— Если я сегодня приду вовремя — пустит!

— Ну и дисциплина у вас! — усмехнулся Алеша.

Через минуту Мадлен уже бежала к Грегуару.

— Уже без пяти восемь! — сказал он. — Пойдем скорее!..

Когда они выходили из ворот, их догнал Толя.

— Мадлен! — сказал он быстро. — Можно вас спросить?.. Как теперь будет с Жаком?.. Его могут опять украсть?..

Мадлен не сразу нашлась, что ответить.

— Наверно, больше не будут красть, ведь забастовка кончилась, — проговорила она. И уже двинулась с места, но Толя снова остановил ее: