Антон медленно двигался во мне, пока не вошел в меня полностью. Потом он стал двигаться еще медленнее, стараясь растянуть удовольствие, а я стонала, чувствуя, как он входит в меня. Наконец, Антон, не выдержав, кончил, изливая в меня теплую вязкую жидкость. С минуту он лежал рядом со мной, тяжело дыша.

Мы лежали минут десять в полной тишине, осмысляя, что только что произошло.

— Вик… — начал Антон, поднимая подбородок кончиками пальцев.

— Что?

— Ты не жалеешь о том, что случилось здесь?

— Сказать, что жалею, означало бы соврать, — еле справлялась с дыханием.

— Но и… в наших отношениях тоже ничего не меняется, так? — голос напрягся, хоть минуту назад был полностью расслабленным.

— Иногда даже приятным вещам суждено закончиться, Антон, — отдалялась я, боясь этого разговора. — Ты ведь прекрасно понимаешь, о чем речь.

— Но… как же наш секс? Страсть, влечение друг к другу? — босс потянул к себе, и я рухнула ему на грудь, не удержав равновесия.

— Это другое. Ты ведь не дурак, зачем заставляшь разжевывать? У нас нет будущего. Его не было никогда, но мне слишком хотелось верить в обратное.

— И что, получается. Это конец?

Я хмыкнула, не ответив, хотя хотелось разрыдаться. Проще было молчать. Не смотреть на него, не ранить себя еще больше. Рано или поздно я привыкну жить одной, не пылать одним человеком настолько, чтобы быть готовой сгореть ради него дотла в гребаном пожирающем огне. Я справлюсь, справлюсь, но не сейчас.

— Да. Конец.

— Ну же, малыш, иди ко мне, — поманила я Кирилла к себе, пока он пытался встать, оперевшись на ходунки. Он посмотрел на меня с опаской, что мог вот-вот упасть.

— Даже если упадешь, не бойся, — подползла, трогая крохотные ручки. — Больно не будет. Я поймаю.

С момента выписки прошел почти год. Я практически смирилась с ролью матери-одиночки. Но все же иногда чувствовала себя брошенной. Сын был очень похож на отца внешне, но в нем не было его тепла и участия. И уже пару недель пыталась помочь ему встать на ноги и пойти. Но Кирюша очень боялся, как я ни гладила и поддерживала. Поцеловала его в лоб и тихо прошептала:

— Не бойся, я здесь, рядом. Пора спать, маленький. Завтра будем пробовать еще. Малыш послушно протянул ручки, и я взяла его, прижав к груди, а он крепко обхватил меня за шею. Аккуратно положила в кроватку, укутав одеялом.

Рядом уже стояло горячее молочко на ночь, и мальчик, жадно припав к нему, быстро выпил. Я поцеловала его и выключила ночник. В комнате стояла тишина. Только было слышно, как на улице, за окном, ветер теребил листву.

Легонько закрыла детскую и последовала на кухню, спустившись по лестнице. Времени оставалось совсем немного, а работы невпроворот. За год бизнес серьезно разросся, приходилось совмещать множество функций одновременно.

Я включила свет, открыла ноутбук и принялась за очередную смету от бухгалтерии. Числа плыли перед глазами. Рука сама двинулась в карман, доставая ментоловые сигареты. Руки дрожали, а пальцы никак не могли попасть на нужную кнопку. Я вздохнула, прикурила, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Так было легче. Легче думать. Легче вспоминать. Дым заполонил легкие.

На телефон пришло уведомление от охранной службы на входе дома. Мне не хотелось открывать глаза, но я заставила себя это сделать.

— Что-то случилось? — спросила я, открывая дверь и впуская охранника. Он кивнул, протягивая мне какие-то бумаги. Я взяла их и посмотрела на экран. «У вас гость, — прочитала я. — Мужчина желает попасть к вам.

— А до завтра это невероятно важное дело никак подождать не в состоянии? — дернула сигарету, сбрасывая пепел на пол. Плевать, завтра все равно клининг отдраит все до блеска.

— Боюсь, мужчина не расположен к компромиссам.

— Милый, передайте ему, чтоб шел в свой охрененно самовлюбленный зад, — я была на грани вежливости, ведь заявляться домой ко мне ночью было неадекватно. — Скажите, что послание от меня.

— Обязательно, Загорская, но после нашего разговора, — силуэт возник около охранника так же быстро, лишь я успела сделать затяжку и поперхнуться дымом.

Снова. Чертов. Загребин. На пороге моего дома. Какое ужасное дежавю.

— Спасибо, уважаемый, — бывший протянул мужчине пятитысячную купюру, ехидно улыбаясь. — Можете быть свободны. Дальше сам.

Я закатила глаза. Охранник ушел, а я осталась стоять на пороге. В голове была пустота. Хотелось спать. Спать и не думать ни о чем. Но что-то подсказывало, что это невозможно.

— Я вижу, ты сильно мне рада, любимая, — Антон ухмыльнулся, оперевшись на дверь.

— Бывшая любимая, Загребин. Быв-ша-я, Ты все-таки вернулся. — Сглотнула, ощущая, что у нее пересохло во рту.

Антон улыбнулся, переступил с ноги на ногу, при этом его взгляд скользнул по моим ногам. Я отвернулась. Нечего смотреть. Антон подошел ко мне и наклонился.