Скрытность +1. Текущее значение: 11

Прошло полминуты, но караванщик не появился. Пришлось снова выглянуть — он по-прежнему сидел возле костра. Неважно. Второй раз уйти в инвиз я в ближайшее время не смогу — откат почти час. Так что буду пользоваться тем, что имею.

Осторожно ступая, я выбрался из шатра и направился к огню. Только бы парень не услышал! Перед ним висел над огнем котелок с самым аппетитным в мире варевом, рядом стояла оловянная чаша с вином.

В какой-то момент под ногу попался неведомо откуда взявшийся сучок. Он хрустнул, и Виссон настороженно вскинул голову. Потом вскочил, огляделся и вдруг быстро двинулся в ту сторону, где отдыхали верблюды. Боится оставаться один, что ли? Да пофиг, главное, никого нет. Вперед!

Упав на циновку, небрежно брошенную возле костра, я покосился на вино. Не до него, времени в обрез, лучше подумать о еде. Схватил валявшуюся ложку (она тут же растворилась в инвизе) и потянулся к вареву. Попасть ею, невидимой, в котелок было не так-то просто, но я справился. Правда, произвел при этом некоторый шум. Но мне уже было плевать — побьют так побьют. Никогда в жизни я не был столь голоден и ни о чем другом думать не мог. Лишь жадно и торопливо глотал похлебку (оказавшуюся фасолевым супом с вяленым мясом), которая расходилась внутри теплом и невероятным удовольствием. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что фасоль немного горчит, но я отогнал ее. И с легкой тревогой смотрел, как количество варева в котелке неуклонно уменьшается. А ну как заметят?

Мне все-таки удалось оставить немного похлебки и не скрести ложкой по дну. Сытость приблизилась к максимуму, жажда уменьшилась, по жилам растеклась нега, веки отяжелели. Безумно захотелось спать, силы как-то разом покинули меня. Я смог отползти на несколько метров, чтобы не быть застигнутым на месте преступления, когда спадет инвиз. Но до шатра добраться не успел. Глаза сами собой закрылись, сон накрыл меня тяжелой волной, придавил к земле, и я мгновенно улетел в страну грез.

Проснулся я оттого, что кто-то щекотал мою голую пятку. Приподнялся на локте, глянул — мною заинтересовался небольшой скорпион. Черный, пластинчатый, с изогнутым хвостом, он внимательно исследовал ступню, щекоча ее клешнями. Я торопливо отдернул ногу, одновременно заорав:

— Э... отвали!

Скорпион внял и действительно отвалил, а я осмотрелся вокруг. И обомлел: ни шатра, ни торговцев, ни верблюдов.

— Унтий! Мужики! Але, вы где?!

Тишина. Я вскочил, завертелся волчком, пытаясь найти хоть что-то. Но увидел лишь присыпанные песком остатки ночного костра. Бред какой-то. Куда все делись? Как могли уйти столь тихо, что я не проснулся?

Сверился с интерфейсом — четверть одиннадцатого. Солнце палило, голова кружилась, в горле было подозрительно сухо.

Вертя головой, я вглядывался в горизонт, однако он был пуст. Через минуту пришлось признать: я один посреди пустыни, без крова, еды и воды. И даже без фасолевой похлебки, пусть и слегка горьковатой.

При этой мысли меня пронзила догадка: это было подстроено! Унтий наверняка знал мой класс, сообразил, что с голодухи я попробую в инвизе стянуть жратву. И специально оставил немного похлебки, подсыпав в нее что-то усыпляющее. Иначе я не могу объяснить, почему так быстро вырубился и не проснулся, когда караван уходил.

Похоже, все так и было. Именно поэтому Виссон, едва услышав звук хрустнувшего сучка (который наверняка Унтий сам и подложил), отошел от костра. Меня поставили в такие условия, что я был вынужден пойти на воровство, и за него же и наказали. Тест на психологическую стойкость. Круто, че...

Я в который раз посмотрел на небо. Интересно, Арсений сейчас подглядывает за мной или забил? Как бы то ни было, нужно что-то делать. Примерное направление, в котором шел караван, я помню, в пути посматривал на карту. Северо-восток. Пойду туда.

И я пошел, утопая в песке и сжимая в руке тряпицу с оставшимися деньгами. Странно, но торговцы их не забрали. Походу, хотели показать, что они не воры, как я.

Покидая место ночевки, я не питал никаких иллюзий. Дураку ясно, что раньше окочурюсь без воды и еды, чем дойду до города. Придется подыхать, возрождаться и снова идти. И так не один раз. А вот смысла оставаться на месте не было. В конце концов, когда-то пустыня должна кончиться. Поэтому я шел и шел, поначалу довольно легко. Но с каждым шагом идти становилось все труднее. Жажда быстро росла, в животе урчало от голода, но самым страшным было солнце. Оно палило, как сумасшедшее, и скоро успокоившаяся за ночь кожа снова стала зудеть.

Атлетика +1. Текущее значение: 12

А потом начался ад. Иссушенное горло с трудом пропускало горячий воздух, обезвоженные легкие хрипели и отказывались работать. Голова кружилась, губы пересохли и потрескались, на лице и руках появились водянистые волдыри. Мне все труднее было переставлять непослушные ноги. Пот, первые полчаса пути струившийся по спине, высох; теперь от жары не было даже такого спасения.

Сволочь ты, Арсений! Сволочь! Гад! Ненавижу!

Идти нормально я уже не мог, лишь волочил ноги, словно инвалид. Но затуманенный разум не позволял останавливаться. С угасающей надеждой я то и дело поглядывал на горизонт, но ничего, кроме песка, не замечал. А может, уже и не мог: глаза распухли и не позволяли видеть нормально.