Характерны высказывания Садовникова по поводу поэзии А. К. Толстого: «Статочное ли это дело, — пишет он, — смастерить безыскусственную, живую народную песню, стоя так далеко от народной жизни и ее интересов». И главную причину неудачи А. К. Толстого Садовников полагает именно в том, что Толстой не понял народного духа, не понял того, чем живут русские былины и летописи, что он подошел к народной поэзии «сословно, не глубоко, приглядываясь только к одному узору». [14]

На личное творчество Садовникова народная поэзия имела глубокое влияние. Поэта особенно привлекают светлые, «энергические» стороны фольклора. Отсюда сильные героические образы его личного творчества (Разин, молодой татарин Ахмет, богатырь-девка, полонянка, Усолка и др.).

Заимствования Садовникова из народной поэзии идут по двум направлениям: в одном случае он пользуется народными преданиями как темой, сюжетикой, разрабатывая их приемами книжной поэзии. Таковы его поэма «Кума», стихотворения: «Полонянка», «Богатырь-девка», «Стрела» и др. В другом случае он пишет стихотворения, сочиненные им, как песни, построенные на приемах устной народной поэтики. Таковы его стихи о Разине, которые сам поэт публиковал под заголовком «Из волжских песен».

Но и в том и в другом случае Садовников всегда верен народному образу героя. Таков особенно центральный образ его поэзии — Разин. Ему Садовниковым посвящен целый цикл стихотворений, объединенных общим художественным замыслом. Часть стихов этого цикла построена всецело на материале местных волжских легенд («В остроге», «Из волжских песен», «Настасьина могила» и др.) В них дан типичный образ волжского атамана, защитника бедноты, чародея-кудесника; другая же часть стихотворений и по сюжетике и по интерпретации центрального образа выходит за рамки местных легенд. Такова поэтическая трилогия Садовникова: «Астраханский загул», «Стенькина шуба» и «Суд». В основе народных преданий, использованных Садовниковым в этих трех стихотворениях, лежат действительные события: вымогательства астраханского воеводы, вынужденная отдача Разиным «заветной» шубы и расправа его с воеводой. Садовников, оставаясь верным общему духу народных преданий, придерживаясь в частности и народной мотивировки расправы с воеводой, как мести за шубу, в разработке деталей (исторической и бытовой обстановки) широко использует монографию Н. И. Костомарова «Бунт Стеньки Разина».

В силу этого образ Разина, данный Садовниковым, особенно по сравнению с местными волжскими легендами, социально острее и исторически более детально разработан.

В этих словах Садовникова выражен идейный пафос его стихотворений разинского цикла. Этот пафос близок к народному восприятию Разина, с особой остротой и силой выраженному народом в его песнях. Садовникову вообще чуждо вольное обращение с народным преданием. Характерен пример: Садовниковым и современным ему поэтом С. Мельниковым написаны стихотворения на одно и то же местное предание. Оба поэта дают совершенно различные интерпретации этого сюжета. Мельников передает сюжет следующим образом: девушка, полюбив атамана, добровольно уходит за ним в разбойничий стан; атаман ей изменяет, девушка из ревности сбрасывает его с обрыва в реку («Девичья гора»).

Садовников придерживается народной типовой схемы этого сюжета, именно в данной редакции и распространенной в народе: девушка украдена разбойниками; не отвечает атаману на его любовь; мстит атаману за поруганную честь, сбросив его с обрыва в реку («Полонянка»).

Садовников всегда точен в передаче сюжета, он ничего не измышляет от себя, не вводит ни одной детали, которая не имела бы основания в народном предании. В этом отношении особенно характерны его стихотворения: «Атаман и есаул», «В остроге», «Из волжских песен». Так, в первом из них концовка стихотворения:

не вытекает непосредственно из варианта, легшего в основу стихотворения, но мотив этот находит полное обоснование в других местных же народных легендах (см. сказку 1, стр. 61).

Следование содержанию и духу народного предания — сознательный принцип Садовникова, четко сформулированный им в критической статье о былинах А. К. Толстого. Нельзя, пишет Садовников. «создавать фантастические образы там, где это неуместно, где еще бьет ее (народной поэзии. — В. К.) живая самобытная струя». [15]

Стилевыми приемами народной поэтики — сравнениями, параллелизмами, постоянными эпитетами, уменьшительными словами и т. п. — поэт пользуется сдержанно, не переуснащая ими своей поэтической речи.

Наиболее интересные попытки построения стихотворения целиком на традиционных приемах народной поэтики заключаются его песенных опытах: «Атаман и есаул», «В остроге», «Из Волжских песен»; в большинстве же других стихотворений он пользуете приемами народной стилистики очень умеренно.

Художественный метод Садовникова в обработке им народны сюжетов — это приближение своего поэтического языка к народному складу речи. В этом отношении Садовников следует традициям Пушкина, глубоко, органически им воспринятым. «Разговорный язык простого народа, — писал Пушкин, — не читающего иностранных книг и, слава богу, не выражающего, как мы, своих мыслей — на французском языке, достоин также глубочайших исследований». «Альфиери изучал итальянский язык на флорентинском базаре: не худо нам иногда прислушиваться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым и правильным языком». [16]

Садовников сам идет в народ за этими сокровищами русского языка. Его поэтический лексикон, особенно в произведениях разинского цикла, изобилует народными словами и оборотами речи, всегда к месту, с большим художественным чутьем им употребляемы: «не замай» (не тронь), «показалась» (приглянулась), «остальный» (последний), «ночесь» (в прошлую ночь), «неравно» (вдруг), «чай», «пуще», «молвит», «опосле», «взад катит», «на воду метался», «раскрасавица Елена, чужемужняя жена», «лиху беду избыть», «совесть зазрит» и т. д. Подобных примеров можно привести много. [17]