— Не стоило его выпускать, — вполголоса проговорил дед. — Он непредсказуем.

— Ему ничего не грозит. Если перекинется — удержат.

Мальчишка обернулся и помахал рукой родственникам.

Поначалу зрители были удивлены — Наста, известный решительностью своей, уходил, то отступая, то перекатами, будто испытывал страх. Конечно, противник достался нелегкий, но все-таки неопытный и юный — вряд ли мог напугать настолько.

— Что это с ним? — недоуменно спросил Нъенна, глаз не сводя с Насты.

— Это же… — тихое злое шипение сделало бы честь разозленной змее.

— Что такое? — встревожился троюродный брат.

— Глянь… Он водит мальчишку, не подпуская к себе, а тот все больше отвлекается на постороннее… вообще забыл, где находится. Что Наста за запах взял, хотелось бы мне знать? Отродье…

— Но не молчать же! — встревожился Нъенна.

— Да нет нарушений, нет! — сверкнул глазами Къятта. — Ах, Бездна… — сжал руку. — Осталось всего ничего! Круг скоро закончат!

— Смотри!

Люди заволновались, зашумели.

Кайе остановился, прижал ладонь к переносице. Противник использовал этот момент — ударил; но тот в самый последний момент отклонился, и потряс головой, будто не от удара ушел, а от мухи. Огляделся по сторонам, кажется, наконец вспомнив о поединке.

Наста мелькнул перед глазами потерявшего цель противника, очутился за спиной; руки сомкнулись на горле юноши.

— Всё, — сказал Къятта.

Нъенна только открыл рот, но не успел ничего ответить: Кайе сжал запястья противника, враз отцепил руки от собственного горла и легко, будто мышонка, перекинул человека через голову на песок. Хрустнули кости, человек закричал: одна рука его неестественно торчала в сторону, едва не оторванная в локтевом суставе.

Кайе поднялся, отряхнул песчинки с тела и со штанов и замер: чисто по-звериному напряженно то ли вслушивался во что-то, то ли пытался уловить запах. Победы своей он, кажется, не заметил. Растерянно побрел прямо, не обращая внимание на выигранных. Почти натолкнувшись на людей, исполнявших роль ограды, развернулся и двинулся по окружности, видимо, не соображая.

— Что с ним? — встревожился Нъенна.

— Все то же. Трава, я полагаю. — Недобрый прищур Къятты ничего хорошего Кауки не обещал.

— Ладно, Наста и без того пострадал. Теперь невесть сколько будет лечиться, — вступился Нъенна.

— Пострадал… пусть спасибо скажет, что легко отделался, — и добавил: — Иди возьми женщин, а я заберу этого… хомяка.

Нъенна остановил его:

— Ты сказал — всё?

— Я же не мальчика имел в виду.

Къятта направился было за Кайе, но остановился и сказал с легкой улыбкой, и можно было видеть, как он на самом деле доволен:

— Тому идиоту надо было и дальше избегать прямого контакта. Во втором круге, с ножами мальчишка мог и не выстоять. Нет же… решил закончить красиво.

Чтобы привести в чувство брата, старший не стал изобретать изысканных средств. Просто столкнул его в канал, подле которого оказались, идя по улице. Расхохотался, видя ошалелое лицо победителя, который еще в воздухе развернулся лучшим образом, падая, но не понял, почему стоит по шею в воде.

— Ты жив? — спросил, не скрывая гордости за младшего.

— Ты решил меня утопить? Как тогда? — отозвался Кайе, вылезая и отряхиваясь по-звериному; во все стороны полетели брызги. — Бездна, мне давно не было так хорошо.

Да, он явно пришел в себя. Къятта повернулся и, все еще улыбаясь, пошел прочь.

— Девчонку я отослал к тебе, — крикнул напоследок.

Кайе проводил его взглядом, еще раз встряхнул головой. Зачерпнул воды, выпил, какое-то время поводил в воде рукой, словно ловил кого-то невидимого. У дома не стал тратить время на обходные тропинки — срезал прямо через забор, потом через живую изгородь, как всегда, и в комнату нырнул через окно, прихватив по пути неспелый еще плод.

Услышал испуганный вскрик.

Уселся на пол. Вгрызся в суховатый, вяжущий бок тамаль, рассматривая “приобретение” Рода. Девчонка и впрямь оказалась хорошенькой — сейчас вдоволь вблизи нагляделся. Стройная и крепкая. Брови тонкие изогнуты крылышками ткачика, скулы высокие, губы темные, нежные, сложены так, будто о чем-то просить собралась. Вроде все по отдельности обыкновенно, а вместе очень даже, так и тянет коснуться. Вдвойне приятно… в победе не сомневался, но выходить в круг за крокодила как-то смешно. А что Кауки приглянулась, так им все равно, мог оказаться и крокодил.