— Это пропуск и способ следить за тобой. Но с чего…

— Мне не полагалось этого знать?

— Тоже мне, тайна… попробуй снять — и тебя вмиг задержат.

— Я и сам никуда не уйду, заблудился уже, — вздохнул он. — Может, ты покажешь мне город… или это огромный дом? Я не понимаю, где кончается он, где скала, а где уже улицы.

— Ты с ума сошел? — возмутилась она. — Кто ты, и кто я.

— Но ты шла за мной несколько поворотов, значит, тебе интересно.

— Я присматривала, чтобы ты не натворил лишнего!

— Так тебя послали следить?

— Много чести! Я сама захотела.

Снова вскинула голову. А сама одета в серую чуть мерцающую ткань с алой вышивкой, точь-в-точь болотный журавль! Да, и шея такая же длинная, и нос островатый.

Огонек хихикнул, представив журавля, гордо шагающего по коридорам Тейит. Брови девочки сдвинулись.

— Ты смеешь еще смеяться?

— Почему нет.

Он не хотел злить или дразнить эту северянку, но устал уже от того, что каждый встречный пытается сказать ему — ты ничего не стоишь. Лучше б эта девчонка вовсе ушла!

— Я никогда не видел ничего, похожего на ваш город, — он задумчиво провел пальцем по выбитой на камне фигуре — пещерный медведь. Рууна рисовали его, но совсем иначе, парой длинных штрихов; этот был объемным, но неживым. — На всё это, наверное, ушла уйма весен…

— Тейит была, когда не родились прадеды основавших Асталу. Что, нравится? — ему почудилась насмешка в голосе девочки.

— Даже не знаю. Мне непонятно, зачем это все. Когда вокруг только камень, хочется все как-то украсить, наверное… но почему таким же камнем? Что заставляет такую массу людей селиться на манер муравьев?

— Да ты просто… — Атали вскинулась, позабыв изображать взрослую. — Тебя самого достали из пещеры!

— Нет, это был оползень. Настоящих пещер мы не видели, — он помолчал какое-то время, добавил: — Знаешь… Твоя мать меня спасла, но не спросила, хочу ли я на север.

— Ах, вот как? Тварь ты неблагодарная! — оскорбилась девочка, двинула рукой, будто ища, чем швырнуть в наглеца, и пошла прочь.

— Если придешь снова, я буду рад! — крикнул ей вслед Огонек.

Кажется, он все же что-то не то сказал. Жаль, похоже, придется осматриваться в одиночку… Надо, если он хочет здесь выжить.

Здесь, над обрывом, всегда было ветрено, даже когда ниже по склону все погибали от зноя. Ветер выдергивал из косы прядки, трепал их, и это раздражало Лайа, но сейчас ей было спокойней на свежем воздухе. Обычно она не любила покидать Ауста — северную часть крыла Тейит, огромный, на много уровней, дом для Обсидиановой ветви и ее опоры, Серебра. Но сегодня стены давили. Предчувствия не были ее сильной стороной и она охотно списала бы тревогу на погоду или недомогание. Но лучше прислушаться, раз неведомое намекает столь явно…

— Не ожидал застать тебя здесь, но рад, что не придется спускаться вниз. Хотя ветер омерзительный, — услышала за спиной знакомый с юности голос.

— Я вспоминала, — сказала Лайа, не отрывая взгляд от дальних горных склонов, лугов, на которых темнели гребни деревьев. — Так давно не бывала там.

— Что же мешает? Твоя сестра, напротив, не любит города.

— Вот именно. Кто-то из нас должен быть здесь, а без леса или лугов я проживу без труда.

Мужчина улыбнулся, облокотился на парапет рядом с ней. Высокий, с кожей светлее чем у многих, с крупными, правильными чертами лица — его многие находили привлекательным, но не она. Лачи Восход Луны, тот, кто продумывает каждый звук своего голоса, но любит казаться искренним и дружелюбным. Сегодня он был в сером и темно-синем, тонкая шерстяная накидка окаймлена несколькими рядами вышивки, зажимы у ворота и браслеты выше локтя медные с молочным камнем… Он ухитрялся никогда не надеть цвет, металл или самоцветы, в которых была она — кроме белого. Но белый она носила почти всегда, не отказываться же вовсе!

Теперь они оба смотрели вдаль, где склоны постепенно переходили в холмы, а те — в равнины, но все были равно прикрыты сизой дымкой, темнеющей внизу, розоватой сверху.

— Когда-то наши предки шли за солнцем, покидая Тевеерику, но многие в Тейит солнца не видят, — сказал Лачи.

— Какая разница. И Тевееррика давно стала почти что мифом. Мне жаль только, что наши подземелья битком набиты древними премудростями, но воспользоваться мы ими больше не можем.

— Я знаю, тебе принесли очередную рукопись. Настолько разочаровала? — подначил ее Лачи. Лайя только дернула уголком рта:

— Ах, ну конечно… ты вечно все знаешь. Только и тебе она бесполезна. Но зато мы можем и умеем ждать, наше преимущество в этом. А ты все пытаешься тратить наши силы вместо того, чтобы копить.

— Пока Юг ленив и беспечен, и всем доволен — показывает зубы, но не кусает. Но так будет недолго; им уже становится скучно, одной искры достаточно, чтобы всё изменилось. Они берут Силу лишь из самих себя. Ни золото, ни камни им не нужны.

— И поэтому Астала сама себя уничтожит, как ее предшественники, а мы будем стоять, — сказала Лайа.