Но северянка, с провожатым своим совладав — вызвала у него приступ ужаса, да такой, что он скорчился у обочины и лишь подвывал — и Чинью за живой изгородью заметила. Наверное, даже не поняла, кто там, в трех шагах, таится, только и Чинью окатило непереносимым страхом, как ледяной волной вперемешку с битым стеклом. А потом, когда подбежали люди, она и не соображала, что говорит, плакала, жаловалась и сама случайно все выложила.

Ну а потом, когда ей занялись по-настоящему — подтвердила. Только говорила невнятно по-прежнему, теперь не от насланного кем-то другим ужаса — от осознания, что сама за собой ловушку захлопнула.

Къятта, когда пришел к ней, задал только один вопрос. Спросил только, зачем ей это понадобилось, об этом ведь так и не сказала допросчикам. Твердила только одно — никто не велел, я сама, я сама. Но сейчас Чинья прошептала несколько слов, взгляда не поднимая. Ответ ошеломил на мгновение; потом Къятта расхохотался. Некоторые вещи не придумать, как ни старайся. Из-за бредовых помыслов какой-тоникчемной девки все вверх дном. Да, колесо судьбы крутят не только великаны, но и мошкара…

Это было бы так смешно, случись с кем-нибудь другим. Оставался еще один вопрос, и вот его отчего-то забыли задать.

— Скажи, а северянка почему сделала эту глупость? Ей-то зачем бежать?

Из горла девушки вырвалось нечто нечленораздельное, и она замотала головой. Къятта присел рядом, продолжал, настойчиво, желая окончательно разобраться — все так, как он слышал, или все же есть иная причина, более веская:

— Она оставила своего брата. На что рассчитывала? Или они были в ссоре?

Но Чинья только мотала головой и вздрагивала — жалкий комочек в углу. Со вздохом Къятта поднялся. Мир сходит с ума… А Чинья — ее уже не существовало, пусть она еще была жива.

Чинья вновь шевельнулась, рассыпая по полу кольца волос, и Къятта вспомнил — ведь это благодаря ей Кайе стал прежним, перестал сходить с ума от боли и ярости. Она все-таки пригодилась тогда. Нет, Кайе ее не любил, но все же был искренне рад, что она появилась в доме… и очередная игрушка вновь у него не задержится.

Глаза брата… снова не просто увидел — ощутил этот взгляд. Если бы не ловушка северянки, кем бы они оба продолжили быть — и может ли что-нибудь измениться?

На сей раз в большом, украшенном мозаикой зале, способном вместить несколько десятков человек, собрались не только домочадцы Ахатты — все взрослые, принадлежащие Роду — те, кто пожелал придти. А пожелали почти все. Кайе был чуть не единственным совершеннолетним, кого не оказалось на домашнем совете, но он не встанет еще несколько дней.

Случай неслыханный — среди “своих”, взятых под руку Рода, встречались нарушители закона, даже предатели, хоть и давно, но никто и никогда не предавал покровителей ради Севера — да еще тех, о милости которых просил совсем недавно.

Слуги расставили в зале достаточно скамей, но кроме Ахатты и двух старых женщин никто не сидел. Сходились, расходились, заводя разговор с другими и вновь возвращаясь к прежним собеседникам. Нъенна с женой разве что по стенам не бегали, доказывая — они не делали зла северянке и никак не помогали бежать. Да она жила лучше, чем многие Сильнейшие Асталы! А что пускали Чинью беспрепятственно и не следили за девушками, так свою служанку прислала сама Киаль, не подозревать же ее!

Эту Чинью все-таки подкупили, сказал кто-то, и Ахатта задумчиво кивнул, допуская подобное. Но она не смогла бы солгать на допросе, возразил кто-то еще. Иначе все наши зелья правды стоят меньше грязи, и “читающие души” вместе с ними. На ней нет и тени чужого воздействия, чтобы сама забыла. Просто неблагодарная двуличная тварь. С этим согласились почти все, это было приятней, чем думать о незримом враге.

Киаль испытывала не злость — обиду.

— Мы же все дали ей! — горько и недоуменно говорила каждому родичу. — Им обеим!

— Да замолчи ты! — сказал наконец Къятта, когда сестра в пятый раз произнесла это подле него.

Что Чинья умрет, и речи не шло — само собой. Кроме матери, у нее не было родственников — жаль. Осталось решить, как именно умрут обе — мать тоже должна получить нелегкую смерть. За то, что вырастила такую дочь, что позволила ей, не уследила… Вся Астала должна видеть — нельзя невозбранно идти против Рода Тайау, считать, что можешь играть им, как мячиком.

Одна из женщин предложила вывести их в общий круг Асталы и убить там — пусть видят все, что мы не покрываем виновников. В круге нельзя сделать смерть очень медленной, возразили ей. А эти — особенно Чинья, мать еще куда ни шло — заслужили смерти не только жестокой, но и весьма долгой.