— Я за ним прослежу, — беззвучно сказал Къятта, обернувшись к деду.

О да, подумал Ахатта. Ты проследишь за ним, пока он будет подле тебя. Но ведь потом ему придется выйти на площадку в центре зала. А там… если он попробует напасть на членов Совета, ему не жить.

А он попытается, если слишком жаркой будет речь обвинителей. Попытается, не дождавшись решения.

Стоя на крыльце, Кайе облизнул губы. Пить хочется… Сорвал мясистый стебель, жадно высосал горьковатый сок — вкуса не разобрал. Сделал было шаг вперед, на дорожку — скоро все соберутся, пора. Солнце уже высоко…

— Погоди, — Къятта взял его за руку. Ощутил, как напряжены мышцы мальчишки.

— Пообещай мне кое-что.

Недоуменно вскинутые глаза — неужто нашел время для нравоучений? Къятта с улыбкой смотрел на него:

— Я хочу, чтобы ты помог мне исполнить мою мечту. Северные крысы должны заткнуть себе рот собственными хвостами. Я хочу сделать Асталу единственной — и сильной. Ты поможешь мне в этом?

— Да, — не задумываясь откликнулся Кайе.

— Помни о моей просьбе. Я не так часто тебя о чем-то прошу.

Притянул младшего к себе, чувствуя, как тот замер, готовый рвануться прочь — не до нежностей. Не отпускал несколько ударов сердца. Потом сам подтолкнул — иди…

Песок зашуршал едва слышно; легки шаги, при всей его Силе…

В Доме звезд, как всегда, стоял полумрак, но лица были видны хорошо. Впрочем, что толку смотреть на лица, если голоса то ленивые, то злые, и воздух дрожит от скрестившихся речей?

Ахатта сидел в каменном кресле, хозяином, не выказывая беспокойства. Только вот камень словно на грудь навалился, и не шевельнуться. Может, оно и к лучшему.

Кто как поведет себя? Заранее не узнать. Сегодня друг, завтра враг… потом и вовсе не пойми кто. Обязательства есть только перед своим Родом… и перед теми, кому ты сам хочешь быть обязан.

Сперва еще раз, кратко уже, расспросили всех очевидцев — вдруг вспомнят что новое, хотя за истекшее время могли или забыть, или придумать. И Нъенну тоже, хотя во время его речи Ахатта лишь морщился. Он честно старался помочь своим, но врать было поздно, а правда только ухудшала дело. Но его слова оказались важней прочих — именно он находился с мальчишкой на переправе, когда тот сорвался. Раненые не в счет, им не до того было, да они и не слышали последних слов.

— Помощничек, — даже родича, напарника Ахатты по Совету проняло, а уж насколько он был лоялен к своим.

Потом любой из членов Совета получил возможность высказаться перед тем, как принимать решение.

Еще бы зашить рот мальчишке, он никогда не скрывал, что пожар — его рук дело. Да еще предложил показать. Раньше он такого не вытворял, но все единодушно сошлись — он растет. А что в семье Ахатты уродилось чудовище, знали давно. В огни тин большинство не поверило вовсе; не додумался Нъенна соврать, что они появились на северном берегу, тогда можно было бы их обвинить в пожаре, а внука лишь в излишнем самомнении. Ложь проверяют, да, но вряд ли кто задал бы вопрос, где именно возникли эти клятые огни! Раз уж он вообще их вспомнил.

А так…

— Ладно бы стоял сезон засухи! — говорила Кети Инау, золотая паучиха, с пальцами, которые даже в спокойном состоянии подрагивали. — Но это был еще сырой лес у реки! Все знают, как далеко ушло пламя — в сушь оно докатилось бы до равнин плоскогорья!

— Ну уж, — пробормотал кто-то, явно впечатленной речью Кети, но не согласный с ней. Ни один не счел мальчишку невиновным.

Пришло время решить, уедут ли отсюда северяне с пустыми руками.

Кауки начали, но не рискнули говорить прямо и невнятно прошелестели о необходимости соблюдать соглашение; будь ситуация иной, сходу бы его нарушили, подумали, наверное, все в Совете. Что ж… кто их за это осудит? Каждый сам выбирает, голос кого ему слушать. Одни звери живут стаями, другие — одиночки. Одни охотятся сами, другие питаются падалью.

Затем встал Ийа — этот вчерашний юнец слова не дал сказать Хатлахене, своему дяде, которому по старшинству полагалось держать речь первым. Все понимают, что нельзя отдавать северянам нашу кровь, много чести, проговорил Ийа, заставив присутствующих остолбенеть от удивления. Но то, что он сделал, что может сделать еще, угрожает всем нам, и жить он не должен. Все давно понимают это, но шепчутся по углам. Сколько еще леса должно сгореть и зданий рухнуть, чтобы до всех дошло — это не человек, а порождение Бездны?

Он хорошо говорил, горячо, хоть стоял неподвижно. Но воздух словно искрил вокруг него, обжигал. И никакой Силы не надо было для этого, достаточно слов.

Сразу все оживились, заговорили, перебивая друг друга, но при этом большинство голосов звучали слаженным хором.

Стервятники, подумал Ахатта. Сразу слетелись… Ийа кинул им кость, и всё. Глядя, как тот спокойно садится на место, Ахатта ощутил что-то вроде уважения. Он по крайней мере сказал это сам, прилюдно, а не продолжил, в самом деле, шептаться по закоулкам.