Не сразу Сеня заподозрил, что здесь что-то не так. Овца надрывалась, а со стороны Васи каменная невозмутимость, будто это ему в удовольствие. Наконец Сеня догадался спросить про Васю. А он, сказали Сене, на двухнедельной вахте в лесу. Днюет, значит, и ночует, не выезжая с лесосеки. Сеня так и сел, у него и язык, и ноги отнялись. Это что же получилось? Это получилось, что две недели овца, которую Сеня поил и кормил против Васи, допекала не Васю, а его же, Сеню. Сеня слушал овцу, а Вася в лесу слушал птичек. Нет, надо было немедленно приговаривать овцу.

Но тем и интересна война между Сеней и Васей, что никогда нельзя знать, идет она или наступило перемирие, побеждаешь ты или проигрываешь. Вся механика, вся стратегия внутри запрятаны. Вася только по виду пенек, голова у него варит.

Вернулся Вася с лесосеки – ряха широкая, свежая, голос веселый. Кричит Сене:

– А где твоя песельница?

– Она тебя разве в лесу не нашла? – отвечает Сеня, не теряя присутствия духа.

– Нет, Сеня, не нашла.

– Ну как же она промахнулась? За тобой побежала. Заскучала-за-скучала… прямо до потери голоса. Пришлось отпустить. Теперь обратно жди, уж так ей не терпится тебе попеть.

– Да ведь и я, Сеня, по ней заскучал…

– Не переживай. Ежели что, у меня еще одна такая же на примете есть. Доставим.

Вот так закрывались военные действия. Или переводились в другое направление, на другой фронт. Этого никогда нельзя было знать наверняка.

Галя, конечно, заметила мятый снег в огороде. И сразу:

– Ты чего там искал?

Сеня даже обрадовался – до того ловко пришлось к ответу:

– Бутылку.

Но Галя за год успела успокоиться от бутылок и с могучим выдохом, показывающим, как она устала от Сениных шуточек, заворчала:

– Спрашивают как доброго – ну почему прямо не ответить?! Нет, обязательно будет выкобениваться!

– Да бутылку же, честное слово. – И стал объяснять: – Вчера вечером выхожу – какая-то штукенция в наш огород летит. И так летит, что не понять, с какого направления. Я и полез для выяснения. Бутылка.

– Откуда она взялась? Пустая бутылка-то?

– Нет, полная. Господу Богу ангелы доложили, что так и так, Сеня пить бросил. Господь против, он любил меня выпимши. Велел подождать, чтоб я на крыльцо вышел, и кинуть.

– Опять!..

– Ну какая же она после Васи Хохрякова будет? Ну? Подумай!

– А ты почем знаешь, что это Вася?

– А кто больше? Не с неба же она действительно свалилась!

Галя простонала, отходя:

– В докончательности всё кругом с ума посходило! Возьми эту бутылку и отнеси ему, скажи…

– Я уж отнес.

Галя возмутилась свалившейся бутылкой – значит, поддерживает его. Сеня воодушевился и среди бела дня, не таясь, запустил в Васин огород еще две бутылки.

А вечером и Васю встретил. Вася с работы возвращался невеселый. А Сеня, увидев невеселого Васю, напротив, развеселился.

– Здорово, Вася! Как жизнь? Звенит?

– Звенит, Сеня. Только и делает, что звенит.

– А что такое?

– В январе двенадцать ден прожили, а в них девять ден праздники.

– Вот это да-а! – Сеня искренне удивился, он не вошел в новую жизнь и не знал, что так много теперь празднуют. – В старое время нас так не уважали. Теперь вам и прогулы делать не надо.

– Какие прогулы! Раньше думал, как с работы сбежать, теперь – как на работу попасть. Вот какие мы стали сознательные, Сеня!

Сеня вглядывался: нет, вроде не темнит Вася, вроде и его, бугая, жизнь гнет. Гнет-то гнет, но он-то, Сеня, здесь при чем?

– Да-a, значит, обстановочка такая, что гуляй не хочу. – Сеня повел разговор ближе к цели.

– До «не хочу», Сеня, это верно.

– Так уважение к нам поднялось – водку в нашу честь стали делать. «Ангарская» называется, предприятия «Кедр». Видал?

– А чего на нее глядеть? Я ее пью, – хмыкнул Вася. – Я никогда попусту не гляжу.

Д-да, вот тут бы Сеня воспарил! Он почувствовал, как его обдает нетерпеливым жаром вдохновения, которое, не удержи он его, в такую высь, в такую поэзию бы его вознесло, что только держись! Но нет, сказать надо было так, чтоб ничего не сказать и в то же время дать Васе понять, что ему, Сене, все известно.

– А я вот попусту, на пустую, значит, бутылку гляжу, – подхватил он, – которая, значит, с крылышками. Сама летает. Знаешь такую?