– Для кого не было, а для кого были, – отвечала Галя настороженно, без прежней приветливости.

И вышла. Она не любила, когда шли в ту же избу по вчерашнему следу.

Но Кеша рюмки не собирал, за ним не водилось, чтобы он вдругорядь шел туда, где накануне гулял. Тут было другое.

– Подарили вечор Васе пузырек-то, а? – пытливо всматриваясь в Сеню, уточнил он.

– Подарили.

– У меня вроде че екнуло… но уж когда она с руки сошла. Она должна дальше всех залететь.

– Быстрей там, ближе-то к меже, вытает.

– Он ее выпьет, Сеня. Она ж под винтом, в ей можно не сумлеваться. Подымет и выпьет.

– Что ж не выпить, если валяется… выпьет.

– Надо ее воротить, Сеня. Это негожее дело, когда она в Васином снегу валяется.

Сеня опытным глазом поизучал Кешу. Да, никакому богатырю выпивка без последа не дается. Кешины глаза были в красных прожилках, будто морщинки такие на глаза легли, лицо под щетиной было в ямках и буграх.

– Давит? – посочувствовал Сеня.

– Давит – это чепуха, – твердо сказал Кеша. – Давит – я в магазин схожу. Но пошто я должон позволять, чтоб моя бутылка, как курва, в чужом огороде валялась? Мне это обидно. Мы с тобой оплошали – давай назадь.

– Да мы с тобой в чужой огород с обыском залезем – всю деревню соберем. Мы такую потеху устроим – цирка не надо. Ну, откопали мы бутылку, – вел Сеня картину дальше, – и что мы скажем, как она там оказалась?

– Скажем, обронили.

– Как обронили? Над Васиным огородом, как птички, летали, и она из зубов незначай выпала?

Кеша рассуждал – долго, угрюмо, спрятав глаза под мохнатыми белесыми бровями. И вынес решение:

– Нет, доставать надо. Мне это обидно. Он тебе весь огород пустырем закидал, а мы свою законную не спасем? Нет, так не пойдет.

Сеню тоже сжала обида: действительно, Вася вытворяет, что ему на ум взбредет, а он, Сеня, будет переживаниями маяться? Нет.

Пошли. Вооружились лопатой, зашли с переулка на соседнюю нижнюю улицу. Стали высматривать на снежной целине следы. А уж повело снег под солнцем и ветром – где узор, где шишка, а где рытвинка. И разбери, отчего рытвинка. С расстояния ничего не понять. Разбираться надо было на месте.

Кеша медведем полез через прясло, верхняя жердина под ним хрустнула. Сеня перебрался без нанесения ущерба. Взяв фронт метров в сорок между собой, двинулись поперек огорода. Только снег от каждого волной на две стороны бьет.

– Тормози! – кричит Кеша. – Здесь, кажись.

– И вот там еще заметина.

– Лопату давай.

Рыли-рыли – ничего. Ни пустой, ни полной. Траншею прорыли, наддали с боков – на случай, если в сторону вильнула. Ни-че-го.

И тут Сеня увидел Васю. Вася стоял во дворе, положив руки на калитку в огород, и хладнокровно наблюдал разворачивающиеся перед ним события.

– Здорово, Вася! – растерянно крикнул Сеня. – А ты чего не на работе?

– Здорово, мужики! – отвечал озадаченный Вася. – Помешал, выходит?

– Да нет, что ты!.. А мы думали-думали, как тебя вызвать… вот, значит, и придумали.

– А что, вообще, надо-то? – поинтересовался Вася.

– Да вот вчера история вышла. Кеша у меня сидел – ну и взял хорошо. Я говорю: хватит, Кеша. Но его разве остановишь? Ты же знаешь, какой он, Кеша! Я от греха подальше, как непьющий и ответственный, оторвал от него бутылку, размахнулся и – р-раз! Хотел в свой огород, а она сорвалась да в твой.

Кеша, презирая болтовню и вранье, молчал.

– И что – невыпитую закинули? – продолжал интересоваться Вася.

– В том-то и дело, что невыпитую. Ради спасения Кеши. А сегодня она бы в самый раз.

Вася, сложив толстые губы сердечком, затрясся – словно выдувал из себя воздух. И вдруг, будто достал искру и запустил мотор, заржал так захлебисто и громко (конечно, нарочно громко), что полдеревни вздрогнуло и завысовывалось посмотреть, что случилось.

Кеша рыкнул по-звериному на Васю:

– Давай вторую лопату, ржало ты конское!

У Васи это вызвало новый приступ смеха. Он и с лопатой шел – сделает два шага и захлебнется, сделает еще два шага и скрючится в припадке.

Сеня отобрал у него лопату и врезался в снег под высмотренной меткой на своем фронте. Под лопатой у него звякнуло, он нашарил бутылку, из вчерашних, но пустую, и засунул ее поглубже.

Шла мимо тетка Федосья, одинокая старуха, ходившая за хлебом, и остановилась, встретив незнакомую работу. Мужиков она узнала, а вот что делают в три мужичьи силы, никак не могла понять.

– Вася-а! – не утерпела Федосья. – Это че у тебя тако? Снега держанье, че ли, проводите?

Сеня торопливо перехватил слово: