— Золотая у тебя головушка, Ярослав, — сказал Горохов. — Поговори с Вектором, пущай запросит со стройки. Мы ему не мамонты.

Вектор Петрович заглядывал к ним довольно часто.

Больше года тому назад больница заключила договор со стройконторой на облицовку пресловутого кабинета. Дело застопорилось по непонятным причинам: материал строители завезли, а рабочих не выделили. Вектор Петрович, обретя временную власть, решил произвести работы своими силами. Договор же по истечении срока расторгнуть. Это давало ощутимую экономию на текущем ремонте и тем самым приподнимало бюджет больницы. Кроме того, это давало также возможность подчеркнуть административную слабость главврача и административную хватку Вектора Петровича, исполняющего его обязанности. Поэтому, начав работы силами своих больных, Вектор Петрович перестал домогаться начальника стройконторы, к вящей радости последнего, обходил щекотливую тему во время встреч в исполкоме и был вообще чрезвычайно собой доволен.

Вот почему предложение Зуева о пистолете было им отвергнуто категорически.

Кляня все на свете, сопалатники гвоздили стены три дня, с грехом пополам навесили несколько продольных реек.

А вскоре пришел в себя Ягодка. Когда сбили температуру, он успокоился, не заговаривался больше, лежал в сухом белье, в сухой свежей постели — тихий и благостный. Выяснилось, работал он в той самой стройконторе, которая заключила договор с больницей, инженером по технике безопасности. Когда его спросили, как вышло, что материал завезли, а рабсилу не выделили, Ягодка ответил с улыбкой выздоравливающего:

— Почему не выделили? Я же тут!

Позже уже объяснил:

— Где ее взять, рабсилу-то? На основных объектах людей некомплект.

— Ты сам-то откудова? — чуть погодя спросил Горохов.

— С Полтавы я буду, хлопцы.

— Это же надо! — подивились сопалатники. — Из каких далей!

— Ладно, лежи, Полтава, — разрешил Сашка. — Мыльницы сторожи!

— Меня Николай Семеновичем зовут, — сказал Ягодка.

Зуев спросил:

— Пистолет сможете достать, Николай Семенович?

— Это сложно…

— А ежли подумать? — надавил Горохов.

— Я подумаю, — сказал Ягодка.

— Держи кардан! — повеселел Сашка.

Пистолет привезли в субботу, когда Вектора в больнице не было. Пристреляли рейки за какие-нибудь два часа. А дальше работа пошла уже не работа, а развлечение: знай, гони шпалеры, стыкуй на хлорвиниловые прокладки.

Фанерованные под ясень панели в ширину были стандартные, в высоту же разнились: приходилось подпиливать. Зуев не успевал заправлять ножовки.

Сашка захандрил опять.

— Это что ж такое получается, мужики? У меня жена без присмотра, а я тут ошиваюсь!

— А чем тебе здесь не глянется? — спросил Горохов.

— А тем, — вскипел Сашка, — что я тут лежу, а она там…

Сев в кресло, он снял трубку и стал звонить в общежитие.

— Але! Тетя Дуся? Привет, это я, Брагин! Ага, выписывают! Передай Людке, как с работы явится, пусть мне одежду тащит! Какую, какую! В какой по улице ходят! Ну! Да пусть пузырь прихватит! Скажи, на проводы, мол! Сама-то не догадается! Ну будь! Будь, говорю!

Положив трубку под испытующими взглядами товарищей, прошелся по кабинету, тоном Вектора Петровича произнес:

— Думаю, с оставшимися недоделками вы справитесь без меня. Н-вот! — И уколол пальцем Ивана Никифоровича.

— А ты? — спросил Зуев.

— А я к Ирине Леонидовне. На выписку.

Злиться и сердиться Зуев не умел, и, когда злился и сердился всерьез, это выглядело смешно. Сашка рассмеялся ему в лицо. Вернулся он минут через десять.

— Как она тебе скоро выписала! — съехидничал Горохов.

— Где справедливость?! — прорвало Сашку, — Без личного разрешения Вектора Петровича она, видите ли, не может! Дура толстомясая!

— Да, бульонки у нашей Ирочки что надо, — согласился Горохов.

— Уйду! Вот принесут одежду, и смоюсь!

— Не советую, Брагин, — сказал Ягодка. — Дурака сваляешь.

— Я им не карла!

— Самовольно уйдешь, впаяют нарушение режима! — заметил Горохов!

— Пускай! Плевать мне на их больничный! В парке водителей не хватает, а они что делают?!

— Серьезно, Саша, — сказал Зуев. — Зачем тебе эти приключения? Билютень не оплатят, стал быть, запишут прогул. Тринадцатая накрылась. Прописку и ордер от тебя отодвинут. Ты ж не пацан уже. Придет Вектор Петрович, подпишет, и пойдешь как положено.

— Сегодня суббота, так? — заорал Сашка. — Еще почти два дня тут груши околачивать?!

— Дольше ведь лежал, — сказал Иван Никифорович.

— До чего ты вредный мужик, скульптор! Так бы и врезал.

— Ладно, хлопцы, — сказал Ягодка. — Пошли до палаты. На сегодня хватит.