Поскольку уже через неделю после своего прибытия я обязан был проводить международные учения и времени на дальнейшую подготовку и изучение войск практически не было, я ограничился тем, что облетел все три армии, где встретился с Военными советами и с командирами дивизий и бригад этих армий. Коли уж вступил в командование, управление нужно взять в свои руки. Пообещав в ближайшее время появиться во всех соединениях, я предложил всем командирам подготовить свои предложения по совершенствованию нашей жизни и учебы в рамках возможного.

Учение, которое я должен был проводить (а оно было спланировано еще в начале года Генеральным штабом), действительно было международным, однако звучание было громким, а участие – скромным. В нем участвовали войска Советского Союза, Болгарии и Венгрии. Вооруженные силы двух последних стран были представлены управлением мотострелковой дивизии, в подчинении которой был один развернутый мотострелковый полк, усиленный дивизионом артиллерии. Однако это небольшое войско от министерств обороны Болгарии и Венгрии сопровождала оперативная группа – около двадцати человек, в том числе половина генералов. Старший из них – заместитель министра обороны.

Было понятно, что учение носит в первую очередь военно-политический характер. Нам было необходимо продемонстрировать единство, способность умело и уверенно действовать вместе при выполнении общей боевой задачи. Руководителем учения был определен командующий войсками Прикарпатского военного округа.

Когда я окунулся в подготовку учения, то обнаружил, что, кроме плана проведения этого учения, то есть непосредственного участия этих дивизий и их полков в выполнении определенных задач, на Львовском учебном центре ничего нет. Не было даже плана политического обеспечения этого мероприятия, не говоря уже о материально-техническом и финансовом обеспечении. Ни Генеральный штаб, ни Главное политическое управление, ни штаб тыла Вооруженных Сил, ни Центральное финансовое управление Министерства обороны, то есть все, к кому я как молодой командующий войсками обратился за помощью, чтобы мне разъяснили, кто же обязан материально обеспечивать прибывающие войска (это уже тысячи человек и тысячи единиц боевой техники), – ничего толком мне не сказали. Даже начальник тыла генерал армии С.К. Куркоткин и тот лишь заметил:

– Все в рамках тех лимитов, которые отпущены округу. – Так это же округу отпущено, а не Варшавскому договору?!

– Больше ничего утешительного сказать не могу.

Видно было, что центр не позаботился, а на месте посчитали, что войск не так уж много, все обойдется. Поэтому пришлось все этапы пройти от начала и до конца. В самом тяжелом положении оказались болгары. Им надо было пересечь всю Румынию по железной дороге, затем, выгрузившись у нас (а мы должны были их встретить и принять), совершить марш по нашим полевым маршрутам (а не по шоссейным дорогам, так как много танков), пройти все Закарпатье и выйти на Львовский полигон. Этими же маршрутами на день раньше должны были пройти венгры. Следовательно, маршруты – инженерная обработка проезжей части (а это 700 километров – два маршрута по 350), эвакоспасательная служба, комендантские участки и регулирование, пункты заправки, техобслуживания и медицинского обеспечения, продовольственные пункты, связь (в том числе громкоговорящая), подвижные пункты наблюдения на вертолетах, наконец, пункты встречи местного населения с солдатами братских армий – все это на нашей совести и ответственности.

Наиболее остро стоял вопрос о размещении старшей категории офицеров (полковников и генералов), поскольку учебный центр располагал только солдатской казармой и столовой.

Заниматься самобичеванием и говорить о том, что мы оказались в этом смысле несостоятельными, смысла не было. Говори не говори – положение не изменится! Чтобы как-то смягчить этот дискомфорт, я сам со своими помощниками выехал в учебный центр и жил там в автобусе. В каждую опергруппу болгарской и венгерской армий выдал по 10 штук таких же командирских автобусов, создал полевой блок бытового обслуживания, приспособил казарму и столовую для жизни офицеров.

Что касается войск, то для них были подготовлены по всем правилам два хороших лагерных городка со всеми элементами для жизни и быта в поле.

Перед учением мы провели совместный митинг. От каждой армии выступили солдат и офицер. Двое суток отвели для подготовки личного состава, техники и вооружения. А сами учения продолжались пять суток. Прошли они ровно. Сложных ситуаций не возникло. Никаких происшествий не произошло. На заключительном этапе опять прошел митинг, но уже с участием представителей общественных организаций Львова и Львовской области. Всем все понравилось. Все остались довольны. Каждый воин получил на память простенький сувенир.

Теперь задача состояла в том, чтобы войска Болгарии и Венгрии были отправлены теми же маршрутами и тем же методом обратно. Это тоже была целая эпопея. Однако все обошлось. К счастью, нам благоприятствовала погода. Пожалуй, это единственное, во что нам не надо было вмешиваться.

Как только отбыл последний болгарский эшелон, я доложил шифровкой в Генеральный штаб, что учения прошли, цели достигнуты, происшествий не произошло, а более подробный отчет будет представлен почтой.

Буквально на следующий день утром звонит аппарат «ВЧ». Поднимаю трубку. Голос дежурного телефониста: «Генерал Варенников? Сейчас будете говорить с министром обороны».

Как всегда в таких случаях, молниеносно перебираю вопросы, которые могут возникнуть.

– Здравствуйте, – тихо проговорил маршал Гречко. Мы уже знали, что чем тише он говорит, тем тяжелее жди от него удара.

– Здравия желаю, товарищ министр обороны, – поздоровался я и до предела напрягся, чтобы «не потерять» ни одного слова.

– Мне тут доложили, что у вас в округе какое-то учение проходило… И вроде болгары и венгры участвовали.

Я кратко доложил.

– О таких делах надо докладывать министру обороны. Понятно? – Понятно, товарищ министр обороны.