Конечно, мы бы и без этих указаний могли и намеревались все это сделать. А в этих условиях – тем более.

В штабе руководства все бурлило, как в Смольном. Я переговорил с командармами и командирами дивизий. Передал указания министра и растолковал, как все это надо сделать. Предупредил, что скоро буду у них. Приказал участковому посреднику района Ровенского полигона, в границы которого уже вступили передовые подразделения действующих войск, тоже подключиться. Я поехал лично убедиться, как все выглядит в действительности. Даже Г.К. Жуков на войне лазил часами на животе по передовой (о чем он сам пишет в «Воспоминаниях и размышлениях»), а нам тем более надо это практиковать. Командир любого масштаба всегда обязан находить время, чтобы не в кабинете делать выводы, а лично прикоснувшись непосредственно к жизни: без сопровождающих, самолично, повидать солдат и офицеров, побеседовать с ними открыто, по-человечески, душевно. При этом надо не туда идти, куда тебе предлагают или ведут, а туда, куда подсказывает твое сердце, опыт и интуиция.

Намотавшись за ночь по войскам, я, конечно, имел полное и ясное представление о состоянии дел: от планирования и дачи распоряжений и приказов до выхода подразделений и частей на определенные рубежи и знания их командирами главного – где, в каком составе и что намерен делать «противник». Конечно, положение руководителя учения, как и его штаба, в условиях присутствия министра обороны двойственное: с одной стороны, надо дать свободу действий (тем более во встречном сражении) обеим сторонам; но с другой – хотелось, чтобы войска, штабы и командиры проявили себя положительно и предстали перед министром обороны достойно. Все-таки министр не так часто бывает в войсках. Их много, а он один. Да и забот у него хватает помимо такого типа учений. Это нам просто повезло, что он выкроил время и приехал посмотреть, на что способны прикарпатцы.

Прикорнув часа на полтора, чтобы голова работала на должных оборотах, побрился, привел себя в порядок и без пяти минут пять я уже был перед министром. А он уже в первой своей палатке (у него были две спаренные палатки) сидит с Епишевым и Кутаховым и пьет чай с сухариками. Идиллия. Пять утра! Все улыбаются. Ну, думаю, это уже в нашу пользу.

– Валентин Иванович, – начал Епишев, – ведь каждый офицер должен быть прозорливым и видеть в указаниях старшего начальника и шутку, и серьез. Ведь Андрей Антонович пошутил насчет пяти часов утра. А вы, пожалуйста, – закрутили.

– Да еще и погода такая…

– Это верно, погода плохая. Но мы здесь устроились не хуже, чем в московской квартире. И все-таки надо ехать, – сказал министр.

Через 30 минут, как и рассчитывали, мы были на командном пункте командующего 13-й армией. Генерал-лейтенант Алексей Николаевич Зайцев толково доложил обстановку и свое решение на встречное сражение.

– Так чего вы стоите? Чего ждете? Хотите, чтобы противник внезапным ударом раздавил? – напирал Гречко на командарма.

Но тот не сдавался:

– Нет, не хочу, чтобы нас раздавили, но и действовать опрометчиво не стану – попаду в пасть противнику.

– В какую пасть? – не унимался министр. – Вы же сами сказали, что обложили противника своей разведкой.

– Верно. Но мне основными силами его сейчас не достать. Надо хотя бы выманить в подлесок.

– Пока вы будете стоять, он вас авиацией накроет несколько раз, – включился маршал авиации Кутахов.

– Какая авиация? Нижний край облачности 100–150 метров. Летчики в домино забивают и пьют… крепкий сладкий чай, чтобы поддерживать тонус и боеготовность.

– Но вы же не будете вечно стоять друг против друга? – спросил министр.

– Как только станет светать – начну активные действия, – сказал генерал и далее подробно доложил о своем замысле.

Министр обороны связался по телефону с командующим танковой армией и приблизительно задал ему те же вопросы – его ответы были аналогичны.

А в разговоре, тоже по телефону, с генерал-полковником Николаевым, который к этому времени уже был на КПП танкистов, Андрей Антонович выяснил, что они намерены ждать рассвета, а пока ведут интенсивную разведку.

Проехав некоторые подразделения и повидавшись с солдатами и офицерами, к 8 часам утра министр обороны был на главной вышке Ровенского учебного центра, которая стояла в центре полигона и с которой на 360 градусов открывалась перспектива в несколько километров. Центральная стержневая часть вышки была закрыта и застеклена, так что все хорошо просматривалось, и было тепло. Здесь можно было укрыться от непогоды. А «крылья» вышки на верхнем этаже были открыты и представляли собой хорошие смотровые площадки, где, кстати, было множество различных оптических приборов для наблюдения.

Когда мы приехали сюда, приглашенные гости были уже у вышки и приветствовали Гречко. Он пригласил всех наверх. На большом столе посредине комнаты была развернута карта, и Андрей Антонович свободно, будто сам был автором этой карты, рассказал об обстановке и о том, чего мы ожидаем. Выпив по чашке чая, мы вышли на смотровую площадку.

Внизу ветер чувствовался, но наверху он был еще более мощный и порывистый. Время от времени обрушивался дождь со снегом, так что надо было внимательно следить, чтобы кого-нибудь не унесло. Началась стрельба дальнобойной артиллерии. Затем подключились другие огневые средства. От опушки леса «Западных» (13-я армия) отделилась боевая линия танкового батальона и, ведя огонь на ходу, двинулась в атаку. Вслед за ней во второй линии на боевых машинах пехоты, прикрываясь танками, в атаку устремились мотострелки. Как мы поняли из доклада, «Западные» решили провести разведку боем, вызвать огонь на себя и тем самым вскрыть систему огня «Восточных» и одновременно захватить выходной рубеж, сбив с него охранение противника.