– Так чего конкретно вы от меня хотите?

– У вас высокая должность. Я хочу, чтобы вы информировали меня о том, что происходит в Центральной Партиасии. Их перемещения, планы, цели, связи. Все новости, все, что так или иначе связано с высшим церковным управлением и Патриасом. Все это вы будете рассказывать мне и записывать на специальное устройство, которое я вам дам.

– Хотите, чтобы я шпионил?

– Не шпионил, а сотрудничал. Послушай, – Филипп вытянулся к Самсону, – выбор у тебя невелик. Скажу откровенно, мы это не каждому предлагаем. Это твой шанс, держись за эту возможность, работай на нас. Станешь приносить пользу, все у тебя будет в порядке.

Выбора, по факту, и не было. Самсон вышел на улицу с тяжестью на душе и без копейки в кармане. Он снова обдумывал слова Филиппа: «Либо так, либо тюрьма». Конечно же, он мог отказаться и сесть, как святой мученик, но кому от этого будет лучше. Церковь не оценит его жертву, а потом и вовсе забудет, как забыла всех репрессированных до него священников. Живот свело от голода, но Самсону было все равно. Времена давно изменились, а свобода дороже всего, даже бога.

Ян поднимался по лестнице и чуть не упал, споткнувшись о кривую ступеньку. Он старался не дышать, вонь гнилого мусора и запах табака резали нос. Наверху ждала хозяйка, престарелая советская хабалка, чей муж получил в свое время квартиру, которую Ян собирался снять. Однушка в старой пятиэтажке показалась ему настоящими хоромами после шести лет казармы-общежития в высшей духовной Лупенарии. На первый взгляд все выглядело неплохо, но потом, первое впечатление угасло, стало понятно, что это унылый гадюшник с тараканами. Дом постепенно разваливался, полы скрипели, потолок и стены покрылись трещинами, и любой скрип у соседей звучал громким аккомпанементом на весь этаж. Но Яну нравилось это жилье, оно было только его.

Хозяйка курила на кухне. Ян протянул ей конверт с авансом за жилье. Она быстро пересчитала купюры и ушла, оставив сигарету тлеть в пепельнице. Ян впервые оказался один. В Лупенарии с ним жили пятнадцать человек, а сейчас он в одиночку расхаживал по квартире, из комнаты в ванную и на кухню. Он подобрал непотушенный бычок из пепельницы, затянулся и выбросил его, потом разобрал вещи, нагладил новую V-рясу и быстро перекусил бутербродами с колбасой. На лестничной площадке раздался сильный грохот. Соседи ругались. Ян закрылся в комнате, но до него доносился шум, кто-то кричал: «…Чтобы я тебя больше здесь не видел, мудак!..». Ян хотел помолиться, но не успел даже подумать об этом, как в дверь его квартиры громко заколотили. На пороге стоял крепкий мужик. На вид ему было за тридцать, на лице – щетина, а виски начинали седеть.

– Здорова, сосед, – бойко сказал незнакомец. Он тяжело дышал, лицо его покраснело. – Одолжи тряпку какую-нибудь или бинт, рану замотать.

Ян растерялся, он оглядел незнакомца и спросил:

– А что случилось?

– Руку порезал. Спроваживал одного торчка. Болтаются в подъезде всякие уроды. Потом обоссут здесь все под героиновым приходом. Вот ищу, чем бы рану заклеить.

На внутренней стороне ладони красовался длинный порез, из которого медленно сочилась кровь.

– Я сейчас поищу что-нибудь, – Ян отправился в комнату и заглянул в чемодан.

– Так я зайду? – спросил он, уже топчась в прихожей.

– Да. Можете сесть на кухне.

– Только заселился?

– Да, сегодня перевез вещи.

– Ну и как тебе у нас?

– Пока нормально.

– Хех, – засмеялся мужчина, – это не надолго. Меня Ден зовут.

Ян нашел чистое полотенце, порвал его надвое и протянул ему. Они промыли рану, криво перемотали руку и закурили. Ден жил в квартире напротив, сказал, что работает на государство, которое оплачивают ему проживание, но не уточнил, что это за структура. Ян решил, что организация какая-то бедная, раз поселила его в этом доме. Он проводил Дена и предложил ему второй кусок полотенца, но тот отказался, мол, эта ерунда и так заживет.

Купола Любянской церкви ярко отражали утреннее солнце. На территории у заднего входа стояли служебные фургоны и легковушки, а рядом расположилось длинное одноэтажное здание из белого кирпича, похожее на вытянутый сарай с окнами. За ним построили небольшой мраморный домик для кошек, с фонтанчиком. Внутри церкви пахло воском и ладаном. На передней стене, поверх алтаря, висел огромный крест с символом Всевышнего Божества – распятым черным человеком с головой кота. Высокая молодая женщина в серой V-рясе зажигала свечки в притворе и алтарном зале. Затемненные стекла отражали ее лицо, длинные тонкие пальцы и худые кисти. Она была стройной, вытянутой и красивой. Неожиданно кто-то хлопнул Яна по плечу.

– Понравилась? Это наша сестра Мария.

– Марк! – воскликнул Ян и тут же его обнял.

– Ну здравствуй, братец, – улыбался молодой человек. У него были светлые волосы торчком и мелкие зубки чеширского кота.

– Сколько лет не виделись!

– Три года, не меньше.

Они вышли покурить перед началом утренней службы. Прихожане постепенно наполняли церковь. Из белого сарайчика вышел PRO-ерей.

– Здравствуйте, Виктор Геннадьевич, – пролепетал Марк. От высокого худощавого мужчины тянуло сильным запахом алкоголя, но с виду он был бодр. «А ведь ему уже не тридцать и даже не сорок», – подумал Марк.