Письмо матери от Винникотта

"Спасибо за письмо. Отвечаю, потому что знаю, что наговорил вашему мужу довольно путаные вещи. Дело в том, что я испытываю угрызения совести и мне нужно было внести ясность в том смысле, что не я препятствую вам в организации полномасштабного психоанализа для Пигли. Если бы для вас было так же легко пожить в Лондоне, как там, где вы сейчас живете, думаю, это надо было бы сделать, то есть, если найдется кто-нибудь подходящий для этого. Но я уверен, что для вас нелегко было бы приехать и жить в Лондоне, а многочисленные поездки привели бы к слишком большому осложнению. Гораздо лучше рассчитывать на естественное выздоровление, время от времени приезжая ко мне на прием с тем, чтобы я мог в какой-то мере этому содействовать.

Пигля — очень интересный ребенок, как вы знаете. Возможно, было бы предпочтительнее, чтобы она не была столь интересной, но она такая, какая есть, и я ожидаю, что вскоре она станет совершенно обычным человеком. Думаю, у очень многих детей такие же мысли и озабоченность, но они, как правило, не формулируются так хорошо, а в случае Пигли это в большой степени связано с тем, что вы оба как-то особенно тонко воспринимаете детские проблемы и терпимо относитесь к возникающим у детей вопросам.

Я в полном восторге от того, как отец Пигли сидел и терпеливо выносил, когда Пигля его донимала, тем более, что многое из происходящего для него, должно было быть загадкой".

Из телефонного разговора с матерью

"На какое-то время состояние Пигли улучшилось. Но затем она опять впала в депрессию и апатию, не спит по ночам и озабочена концепцией смерти. Ей приснился сон: "Не взошли семена, а если и взошли, то очень немного, из-за того, что у них внутри было что-то плохое".

Последующий комментарий матери

"Связана ли тема смерти с той частью ее самой, которую надо "убрать", т.е. умертвить? Например, алчной, завистливой частью?

Мне интересно, сколько раз она убирает доктора Винникотта, оставляя его в одной комнате, уходя в другую, приемную, и закрывая дверь*.

Шестая консультация

7 июля 1964 года

Теперь моей пациентке уже два года и десять месяцев. Я встретил ее на пороге словами: "Привет, Габриела!" На этот раз я знал, что должен говорить "Габриела", а не "Пигля". Она сразу направилась к игрушкам.

Я: Габриела снова ко мне приехала.

Габриела: Да.

Она уложила двух больших плюшевых зверюшек вместе и сказала: "Они вместе и нравятся друг другу". Кроме того, она сцепляла два вагончика поезда.

Я: А они делают детей.

Габриела: Нет, они дружат.

Она продолжала соединять вместе части поездов, а я сказал: "Ты могла бы соединить вместе все те разные случаи, когда ты ко мне приезжала". Она ответила: "Да".

Очевидно, что соединение отдельных частей поездов поддается множеству интерпретаций, и его можно толковать, как считается наиболее подходящим в данный момент или в соответствии со своими собственными чувствами. Я напомнил Габриеле о своей интерпретации во время последнего приема насчет вьющихся волос, связанных с тем, что Пигля хочет иметь своего собственного ребенка.

Габриела: Об этом я и думаю.

При этом она (так или иначе, но совершенно ясно) провела различие между тем, когда о чем-то говорят и когда это показывают (что напоминает мне песню из "Моей прекрасной леди" — "Покажи мне!").

Я: Ты имеешь в виду, что показать мне лучше, чем рассказывать о чем-то.

Габриела взяла бутылочку и издала звук, похожий на шум льющейся воды. "Если сильно брызгать, получается большой круг". Она шепелявила и порой было трудно разобрать, что она говорит: "У меня во дворе (имеется в виду в саду) маленький бассейн и две теплицы. Там наш большой дом и еще мой маленький домик".

Я: Маленький — это ты сама.

Габриела: Просто ты. [Она повторила это три раза, а потом добавила:] Просто Габриела. Просто Винникотт.

Она соединила вместе два вагончика.

Я: Габриела и Винникотт дружат, но все-таки Габриела — это Габриела, а Винникотт — это Винникотт.

Габриела: Мы не можем найти нашего кота, но одного я видела, когда он вышел погулять. Я видела еще одного, который бегал вокруг. Что его тащило?