Вот так сразу? Иду… Конечно, иду.

– Если бы ты предупредила о приезде, я бы вернулся раньше, – он почесал седой висок и посмотрел на меня виновато.

Ну-ну… или бы скрылся в ташерских льдах.

– Па-а-ап… – я опустилась на край стола, сдвинув бедром неразобранную стопку книг.

– Он сказал, да? – потер лицо, сгоняя с щек сонную расслабленность.

– Сказал.

– Вот и верь после того хитанцам. Обещал ведь дать время!

– Я надеялась, что сир Рэдхэйвен ошибается. Заблуждается. Нагло врет, – перечислила варианты, пытливо всматриваясь в его морщины. Я всегда чувствовала, если папа недоговаривает. – Он утверждает, что ты… Ему! Меня…

– Не ошибается, – выдал убийственно честно, откидываясь на спинку кресла. – Не заблуждается. Не врет. Эйви, ты не должна была узнать об этом сейчас. Вот так.

– Правда? – вскочила со стола и принялась наматывать круги по библиотеке. – А как бы я узнала?

– Как положено, – пожал плечами. – Официально. Он бы приехал с коротким визитом… Попросил бы для виду, как это всегда бывает.

– А это часто бывает? – ужаснулась дикостям столь прогрессивного мира. Многого же я не знаю об Эррене. – Они… хитанцы эти… вот так берут, приезжают, просят чего угодно… и им дают?!

– Ну отчего бы не дать? – вздохнул отец, вгоняя меня в шок. – Если официально и как положено. В тебе, между прочим, как и в матери, течет кровь тэль Лаэлей. Смешанная, конечно, и забытая в веках, но…

– Папа! – возмутилась с обидой. – Я ведь не какой-нибудь анжарский скакун, чтобы продавать меня первому встречному! И кому? Столичному выскочке, по выходным шуршащему королевскими юбками в поисках неожиданностей…

– Эйвелин! – резко осек меня отец. – Давай, пожалуйста, без грязных газетных сплетен и непристойностей в нашем доме? Я не мог отказать. Любого другого я бы послал к гхаррам в филейные закрома. А этому столичному выскочке – не мог!

В голове не укладывалось. Этот загорелый сноб потребовал меня себе для «всяких разных смыслов», а папа спокойно согласился? Подмахнул контракт не глядя? Еще и вид делает, что все в порядке!

– Я бы, конечно, намекнул тебе перед его приездом, что вот, мол… уговор есть уговор. И выбирать не приходится, – растерянно озирался отец, поглаживая взглядом стеллажи, забитые мамиными книгами. – Чтобы неожиданностью большой не было. А там, глядишь, до свадьбы и попривыкла бы к этой мысли. Бабку твою за деда тоже так выдали, и ничего. Очень счастливая была потом…

Я снова плюхнулась задом на стол, и книжная стопка пошатнулась.

– До какой… к гхаррам… свадьбы? – процедила, расширив до слез глаза. Но бешеные черные мошки, танцевавшие перед ними, никуда не исчезли.

– А они какими-то разными бывают, малышка? – отец ласково похлопал меня по коленке, и я дернулась. Одна из книжек с грохотом сорвалась вниз и шлепнулась на ковер.

Мошки, плясавшие перед глазами, ускорились. Вся эта круговерть теперь напоминала старинный анжарский танец. Шустрый такой, с выкидыванием колен и задиранием юбок.

– Ты ж сказала, что сир Рэдхэйвен оповестил тебя о своих… эмм… намерениях? – папа погладил меня по горящей щеке, и его рука показалась ледяной, колючей.

– Оповестил, – буркнула и гневно засопела, припоминая беседу о «самых разнообразных смыслах», в которых ему, этому сиру Рэдхэйвену, было меня, видите ли, угодно. – Так он, выходит, меня… на мне…

– Женится? Разумеется, Эйвелин. Наш договор касался этого, – «успокоил» папенька.

Час от часу не легче! Даже не сразу поняла, хуже это или лучше. А потом как поняла… Конечно, хуже! Не в одноразовое пользование меня берет, а на целый абонемент претендует. Для всяких разных смыслов.

– И чем ты думал, пап, когда соглашался на свадьбу? – упрекающе покачала головой.

Мой отец не самый прогрессивный в мире мужчина. И не самый самостоятельный, без Долии и недели бы не протянул. Важные решения ему тяжело даются: раньше их принимала мама.

– Малышка… Не злись, – продолжил гладить по щеке. – В тот день мне казалось, что я ничего не теряю. Ты умирала, Эйви. Никто не мог тебе помочь, а этот мужчина… Он смог. Не знаю, право слово, как ему это удалось, но он вернул мне мою девочку. Я пообещал ему все что угодно. Пойми… за твою жизнь я бы и душу отдал.

– Ты и отдал… просто мою, – флегматично пожала плечами, скатываясь на его подлокотник и опуская гудящую голову на плечо своего старика.

Тейка бы сейчас тут спектакль устроила. Трагикомический. Но у меня после нескольких часов на полу ни на что не было сил. Да и актерского таланта у меня в разы меньше, чем у мисс дир Папиллон.

– Я дал слово, дочка. Я его сдержал, – вздохнул отец. – Кто же знал, что этот хитанец захочет тебя. Он утверждал, что ты категорически не в его вкусе!