– Сакэ?

– Китайское рисовое вино, - ответила Селена, протягивая ему большой синий кувшин.
– Попробуй сделать глоток.

Дирк взял бутылку и огляделся в поисках стакана.

– Просто пей. Ты ведь не гермофоб, правда?

– Черт возьми, нет!

Дирк перевернул бутылку и сделал большой глоток. Его глаза расширились, и он с трудом сглотнул.

– Фу! Это какое-то сильное дерьмо!

Селена открыла вторую бутылку и сделала глоток вина сама. Она положила руку на бедро и еще больше выпятила грудь. Взгляд Дирка скользнул по ее изгибам от ступней до высокомерной улыбки на сочных губах. Дирк сделал еще один большой глоток.

– Тебе нравится? Это одно из моих любимых вин.

– Это не так уж плохо.
– Дирк сделал еще глоток.
– Я никогда бы не подумал, что ты из тех девушек, которые пьют вино прямо из бутылки.

– Я, наверно, собираюсь сделать сегодня много такого, чего ты и представить себе не можешь.

Селена подошла к краю джакузи и сделала еще один большой глоток из бутылки рисового вина. Она наклонилась и поцеловала Дирка, переливая вино из своих губ в его. Дирк потянулся к ее грудям, поглаживая ладонями затвердевший сосок и чувствуя упругую тяжесть каждой груди. Она притянула его рот к своей груди и полила вино вниз по груди, где оно хлынуло вниз по ее декольте и в его рот. Дирк глотал снова и снова, проглатывая большое количество алкоголя быстрее, чем ему хотелось, но не мог оторваться. Это было самое сексуальное дерьмо, которое он когда-либо делал с женщиной без того, чтобы она действительно касалась его члена, и он не хотел, чтобы это заканчивалось. Он хотел посмотреть, что Селена собирается делать дальше.

Дирк уже чувствовал головокружение, когда Селена схватила его за волосы и дернула назад. Она взяла бутылку из его рук и вылила ее в его открытый рот. Дирк фыркнул и закашлялся. Ему казалось, что он тонет, словно его пытали рисовым вином. Селена рассмеялась.

– Слишком много?

– Черт! Я почти с кляпом во рту. Помедленнее.

Селена продолжала хихикать.

– Как насчет еще немного? Высунь язык.

Затем она села на край ванны и сжала Дирка между своих бедер. Он скользнул языком внутрь нее и почувствовал, как ее влагалище сжалось, втягивая его глубже, пока она лила вино вниз между грудей, по животу, через участок лобковых волос и вниз, в его горло. Дирк ласкал ее набухший клитор, в то время как в его рот тек пьянящий коктейль из ее сладких вагинальных соков, смешанных с вином. Он выпил его залпом, как последний глоток умирающего.

Теперь ванна была полна, и Селена протянула руку и нажала кнопку, которая запустила пузыри, затем она закрыла кран. Сочетание теплой ванны, струй воды, массирующих его со всех сторон, и алкоголя вызывало у Дирка сонливость. Более чем сонный, Дирк вдруг почувствовал, что едва может стоять. Он попытался вылезти из ванны, но споткнулся, плюхнулся в нее и ударился головой о край, отчего туман в голове стал еще сильнее.

– Я такой пьяный.

– Ты в порядке. Это всего лишь вино. Расслабься и наслаждайся джакузи.

Комната расплылась и начала раскачиваться, как будто он был в замедленном землетрясении. Его кожа была слишком горячей, а потом как будто замерзла. Последнее, что он помнил, была Селена, выдернувшая пробку из джакузи и выпустившая всю воду перед тем, как все потемнело.

Когда Дирк проснулся, он все еще лежал в ванне. Его конечности налились тяжестью, и все еще было размыто, как будто он смотрел из-под воды. Он попытался поднять руку, но она не двигалась. Он попытался перевернуться, встать, но его тело не двигалось. Он чувствовал себя совершенно парализованным. Он попытался позвать на помощь, но все, что из него вышло, было невнятной мешаниной невнятных слогов.

Селена все еще была в комнате, все еще голая, все еще чертовски великолепная. В руках у нее было еще две бутылки рисового вина, и она медленно выливала их на его тело. Дирк даже не почувствовал, как вино льется ему на кожу.

Она накачала меня наркотиками. Эта сука, блядь, накачала меня наркотиками!

Он вспомнил, как она повернулась к нему спиной, открывая бутылку. Пока он пялился на ее задницу, она, должно быть, что-то подсыпала в бутылку.

Рогипнол. Руфи. Это оно самое. Чертов наркотик сексуального воздействия. Он сам пользовался им пару раз в колледже. Но он никого не насиловал. Однажды он принял одну таблетку в клубе, чтобы покайфовать, а в другой раз дал Джессике, большегрудой и пустоголовой подружке своего соседа по комнате. Как-то вечером, когда его соседа по комнате не было дома, он подсыпал его ей в стакан, а потом раздел и подрочил на ее сиськи, но не изнасиловал. Он не был таким уж дегенератом. Теперь же кто-то использовал его против него, и у Дирка возникло ощущение, что, что бы ни планировала Селена, это было намного хуже, чем то, что он сделал с Джессикой.

Селена налила в ванну еще одну бутылку рисового вина. Должно быть, она вставила пробку обратно, потому что вино заполнило дно ванны. Селена вышла из комнаты. Он слышал, как она ходит из комнаты в комнату и возится с чем-то. Когда она вернулась, в руках у нее было три детектора дыма. Она положила их на стойку в ванной и подошла к Дирку с коробком спичек. Вот тогда-то все наконец и встало на свои места. Селена посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– Я вижу, ты все понял. Помнишь, я рассказывала тебе о своем любимом китайском блюде – пьяных креветках? Ты знаешь, как они это делают? Традиционно живых креветок обливают крепким рисовым вином. Креветки поглощают большое количество вина, отсюда и название. Затем их поджигают и поджаривают во фритюре. В результате получается хрустящая текстура со вкусом вина в каждом кусочке. Дело в том, что после последнего эксперимента я поняла, что не люблю падаль. Я могу получать удовольствие только от того, что ем что-то живое. Весь фокус в том, чтобы поджарить тебя, не убивая. Я хочу, чтобы ты был жив до последнего укуса.
– Селена бросила спичку, и тут же вспыхнуло пламя. Это было все, что он мог видеть. Жгучие щупальца голубого пламени ползли по всему его телу.

Жгучая агония была хуже, чем он мог себе представить. Он попытался закричать, но рогипнол парализовал его голосовые связки. Однако разум Дирка издал пронзительный крик. Сами его мысли кричали, умоляли и безудержно рыдали, когда его мир стал болью, пейзажем раскаленной добела муки, которая уничтожила все другие мысли или ощущения. Его плоть зашипела, стала коричневой, а затем начала чернеть. Он чувствовал, как под кожей кипит подкожный жир, поджаривая мышцы и сухожилия. Его пальцы на руках и ногах сморщились и сгорели дотла. Он чувствовал, как горят его собственные волосы, словно запах кипящей смолы. Потом он понял, почему Селена хотела, чтобы он побрился. Пенис Дирка между ног теперь напоминал поджаренную колбасу, упавшую с гриля на угли. Наконец он обрел дар речи.