– А-а-а-а-а-а! А-а-а-а-а-а-а-а!

Дирк вдыхал дым и пламя, обжигая гланды и обжигая пищевод. Пламя становилось все выше, пока не стало казаться, что оно поглотит всю комнату. Селена снова включила воду в ванне, потушив пожар, прежде чем он вышел из-под контроля. Холодная вода заставила поджаренные нервные окончания Дирка выть от боли, сводящей желудок. Селена сидела рядом с ванной, улыбаясь ему сверху вниз глазами, которые сверкали безумием и ликованием. Это было самое ужасное зрелище, которое Дирк когда-либо видел... пока не увидел нож.

Пламя было похоже на последние мгновения жизни Дирка, но первый порез, лезвие которого распиливало его поджаренные мышцы до костей, казался концом света. Запах маринованного мяса заполнил комнату. Даже Дирку он показался восхитительным.

Селена отрезала один из бицепсов Дирка, не отрывая взгляда от его глаз. Когда она поднесла подгоревшее мясо к губам, Дирк увидел, как другая ее рука опустилась между ног, яростно мастурбируя. Она выглядела так, будто кричала, даже когда снова нацелила на него нож и ударила его в грудь.

37

Дирк умер задолго до того, как Селена вырезала его сердце. Его глаза стали безжизненными вскоре после того, как она перерезала первую артерию. В том месте, где она удалила левую грудную мышцу и большую часть окружающей плоти, чтобы обнажить грудную клетку, на груди Дирка не хватало квадратного куска плоти. Сердце Дирка все еще билось, когда она открыла его. Она видела, как его пурпурно-серые легкие расширяются и сокращаются в неглубоком ритме, когда она срезала большой квадрат обугленного мяса. Селена взяла большой разделочный нож, который купила для своей первой "трапезы", и начала распиливать грудную клетку Дирка. Она хотела съесть его сердце, пока оно еще бьется. Ребра были толстые, и резать их приходилось долго. Наконец, после почти десяти минут пиления, она прорезала его до самого сердца. Она оттянула назад перикард, тонкую оболочку, покрывающую сердце, и быстро перерезала легочную и коронарную артерии. Она разрезала нижнюю и верхнюю полые вены, чувствуя, как ее возбуждение снова достигает пика. Ее киска запульсировала, когда она извлекла сердце из грудной полости. Легкие Дирка перестали подниматься и опускаться, а глаза застыли на месте. Он был мертв, но его сердце продолжало дергаться и сжиматься в ее руках.

Само сердце было не тронуто пламенем. Селена держала его в руках, лежа на полу ванной и массируя свой пульсирующий клитор, наблюдая, как бестелесное сердце Дирка бьется в ее руках. Селена откусила один маленький кусочек, потом еще и еще. Плоть была жесткой и эластичной, но не совсем отталкивающей. Она схватила полупустую бутылку рисового вина и облила ею сердце, прежде чем закончить трапезу, все еще яростно терзая себя, пожирая сначала левое предсердие, а затем левый желудочек, аортальный клапан и большую часть самой аорты, прежде чем бросить остальное обратно в ванну, когда ее начало тошнить. Она съела слишком много. Ее живот раздулся, но она все еще не достигла оргазма, которого жаждала. Селена все еще яростно теребила свой набухший клитор, когда поднялась на колени и заглянула в ванну в поисках чего-нибудь съестного.

Она принялась перебирать обугленные останки Дирка. С сердцем у него все было в порядке. Его можно было бы гораздо лучше приготовить, но тот факт, что оно все еще пульсировало жизнью, когда она откусила первый кусочек, был невероятным кайфом. Но бицепс Дирка был восхитителен на вкус, хотя она и пережарила его. Глядя в глаза Дирка, когда он смотрел, как она поглощает его, она почти испытала оргазм. Почти. Отвратительная внешность Дирка после жертвоприношения, его сгоревшая и сморщенная кожа, обугленные уши, нос, губы и веки, была настолько отталкивающей, что она отключилась, испортив удовольствие от момента. Это испортило ей настроение. Вырезав его сердце и съев его, она снова сильно возбудилась, но уже не с той силой, с какой ела Дирка, когда он был еще жив. Если она и чуть не кончила, то только тогда, когда откусила первый восхитительный кусочек и увидела, что Дирк наблюдает за ней с чем-то вроде благоговения в недоверчивых глазах. Потом она совершила ошибку, слишком пристально вглядевшись в его лицо, и момент был упущен.

Пытаясь вернуть себе хорошее настроение, Селена отрезала поджаренный пенис и яички Дирка и снова села на пол в ванной, ковыряясь в них пальцами, как ребенок, гоняющий овощи по тарелке, пытаясь набраться храбрости, чтобы съесть их. Наконец она поднесла к губам его маленький, поджаренный на огне мешочек и впилась зубами в яички. Вкус, опять же, был изумительным. Она чувствовала вкус рисового вина в мясе. Чего она не могла почувствовать, так это душа Дирка. Совсем не так, как описывал Джо. Это было просто мясо, мертвое безжизненное мясо. Какой бы дух ни оживлял его, он улетучился, или же ее собственные вкусовые рецепторы были слишком тупы, чтобы обнаружить его. Очередной провал.

Пора было перестать валять дурака. Она нуждалась в Джо и как можно скорее. Убийство этих неудачников было просто подготовкой.

38

Синди стояла на коленях, а ее горло долбил огромный член Джо. Он был так сексуален, что она не могла в это поверить, и он сказал, что любит ее. Она и раньше слышала эти слова от мужчин, особенно от зеков, но никогда не слышала их так, как говорил Джо. Напряженность в его глазах и голосе была почти пугающей. То же самое происходило, когда они занимались любовью. Даже когда он трахал ее горло своим прекрасным восьмидюймовым членом, он смотрел на нее сверху вниз с грубой первобытной страстью в глазах, которая была ужасающей в своей честности и глубине. С Джозефом не было никакого притворства. Его похоть была грубой и обнаженной, как и его привязанность. Он будет колотить своим членом в ее задницу, как будто насиловал уличную проститутку, а затем прижиматься к ней, мурлыча, как котенок, в следующий момент. Как бы ей ни было неприятно это признавать, она любила его.

Как ни старалась она обмануть себя, Синди не была дурой. Она знала, что такой мужчина, как Джозеф, не взглянул бы дважды на женщину, похожую на нее, не говоря уже о том, чтобы признаться ей в любви, если бы он не был заключен в тюрьму и не имел выбора среди женщин. В тюрьме она была одним из немногих вариантов для такого сексуального существа, как Джозеф Майлз. У них был выбор: либо трахнуть такую толстую цыпочку средних лет, как она, либо рискнуть подхватить ВИЧ-инфекцию, содомизируя какую-нибудь тюремную сучку. Синди было все равно, как этот великолепный мужчина с телом, которое выглядело так, словно было высечено из камня, пронзительными голубыми глазами и членом порнозвезды стал ее. Она наслаждалась этим, пока это продолжалось. Они эксплуатировали друг друга. И ее это вполне устраивало.