– Не обязан. Но в другом случае я сойду с ума от мысли, что ты всё это время была в состоянии клинической смерти, а потом ударила по крышке гроба так, что выдавила её вместе с плотной кучей земли, а после ещё и нашла меня в каком-то сквере на краю света.

– Но был бы не против, да?

– Даже не знаю. Если сон вещий, то я почти начал новую жизнь.

– Какая она?

– Кто?

– Твоя новая жизнь. Какая она?

– Не знаю, сложно сказать вот так вот сразу.

– А ты подумай. Я могу дать тебе время, если ты никуда не торопишься.

– Нет, не тороплюсь, это ведь всё сон.

– А если решить, что всё же есть куда торопиться?

– Например?

– К концу сна, например.

– Почему-то я чувствую, что даже в собственном сне моим концом станет смерть, а к смерти я точно не тороплюсь.

– Даже если бы мы вновь были вместе?

– А каково там?

– Там? Это где – там?

– Ну… я просто боюсь ошибиться с названием. В мире ином?

– Не знаю. Я ведь здесь.

– Но ты мертва.

– А ты представь, что жива. Откуда мне тогда это знать.

– Если бы ты была жива, я бы повернул голову и посмотрел тебе в глаза.

– И что же тебе мешает так сделать?

– Страх.

– Страх чего?

– Того, что это будет конец всего сна.

– Но ведь ты хотел этого, разве нет?

– То было несколько минут назад, а сейчас не хочу.

– А чего ты хочешь сейчас?

– Хочу, чтобы этот момент не кончался. Ты ведь так и пропадёшь, как я голову поверну.

– И что, теперь всю жизнь так просидишь?

– Нет…

– Верный ответ. Давай, попробуй повернуться. Обещаю никуда не пропадать.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– И что, не обманешь?

– А какой смысл?

– Не знаю, ты мне скажи.

– Я ведь могу и передумать.

– Ладно-ладно. Сейчас.

Он ещё с минуту посмотрел в небо, ни разу не моргнув, и лишь когда растворился в его глубине, повернул голову.

На лавке он был один. Звуки стали отчетливее, а из головы пропала та тяжесть, которую он ощущал.

– Обманщица, – Артём улыбнулся пустоте и пошёл прочь оттуда, где он находился. Куда угодно, лишь бы подальше от сквера на краю света.

Проходя мимо небольшого ресторанчика, урчащий живот напомнил о себе. Время было обеденное, тихое и, что самое приятное, солнечное. Прямо рядом с ним, на конце улочки, показалась любимая писателем вывеска, гласящая, что именно, здесь он сможет купить канцтовары. Приобретённое настроение после странного диалога, непонятно, имевшего ли действие в реальности, или бывшего лишь странным забытьем, похожим на сон, просилось наружу и требовало возможности излиться на бумагу. Студент отдал три сотни за толстую большую тетрадь, пару ручек и, зацепив их за пружину, отправился на ближайшую площадку.

Он ненавидел работать в тишине. Всегда казалось, что все шумы пропали из-за того, что он пропал сам, утонул в море кириллицы, пал на чернильное дно. Всегда в наушниках играла музыка, или хотя бы барабанили по подоконнику капли дождя. Тишина может применяться как оружие пыток, давящее на психику, разрушающее человека изнутри.

В голове металась из угла в угол идея. Нечто очень новое, удивительное рвалось на бумагу и теперь лишь ждало первого предложения, чтобы воплотиться из фантазии в реальность.

Но мало лишь одной идеи. Все было слишком неправильно с первого взгляда на наброски страниц. Снова не вставал слог, опять путались слова, как и мысли, создающие хаос внутри. Всё ради создания идеи, которая удостоилась бы той чуткости, с которой можно было её вырастить в проект нескольких месяцев, или даже лет. Не так важен жанр, тип, объём: искусство, идущее от души, рамок не имело и иметь не должно!

Солнце всё ближе клонилось к горизонту, а это говорило, что пора наконец найтись для самого себя и двигаться в сторону дома. Ирония была такова, что к местному захолустью не факт, что ходили нужные автобусы, но они точно проходили мимо торгового центра. В этот раз ждать пришлось удивительно долго даже одного автобуса, и того разваливающегося на части от ржавчины. Лишь присмотревшись к маршруту, Артём подметил несколько станций, ударил себя по лбу за запоздалую внимательность и пошёл прямо через дворы. Его догадки оправдались: он вышел прямо к воротам любимого парка, в котором уже могла быть Марго.