— О! Кажись, очнулся! — Воскликнула она голосом, от которого у меня опять замерло сердце.

(Голос у вас тоже оказался похожим, как у сестёр, но у тебя своя особенная хрипотца и более нежные интонации, а у неё… ну сразу чувствовалась привычка к резким корабельным командам, и конечно морской ветер сделал её голос грубее, чем он должен был быть от природы.)

— Та-ак! — Протянула пиратка, вытаскивая из-за пояса длинный, узкий кинжал. — Ну, раз ты пришёл в себя, то объясни, скандинавская твоя рожа, почему Огонёк не даёт мне тебя убить?

— Кто… не даёт?.. — Выдавил я из себя только для того, чтобы попробовать свой голос.

— Огонёк не даёт, да вот он, посмотри!

Она сделала шаг в сторону и театральным жестом указала мне на то, что находилось за её спиной. Было очевидно, что она рассчитывала произвести на меня впечатление. И надо сказать, что ей это удалось! Удалось, хоть и не так, как она это себе представляла. Прямо за её спиной на жёлтом песочке в позе дремлющего кота развалился Огнеплюй, собственной персоной! Девушка, конечно, ожидала, что я издам вопль ужаса или хотя бы сделаю большие круглые глаза при виде здоровенного красного дракона. Вместо этого я, как мог, поднялся на ноги и, проковыляв мимо неё, направился прямиком к нашему с Мегги дорогому брату, который поднял голову и, как я понял, еле удерживался от смеха.

— Ну и зачем ты обижаешь девушку, не даёшь ей сделать то, что она любит больше всего? — Спросил я, встав у него перед самой мордой.

Тут Огнеплюй захохотал так, что подавился, а подавившись, стал кашлять огненными шарами, от которых пришлось уворачиваться и мне, и совершенно сбитой с толку пиратке. С каким удовольствием я наблюдал тогда полнейшую растерянность, написанную на её лице!

Братец успокоился не сразу. Несколько пальм и тот навес, под которым я лежал, превратились в пепел. Там где шары прокатились по песку, образовались довольно прочные дорожки из стекла, а одна скала расплавилась и оплыла, напоминая пирог облитый глазурью. Если бы я не привык с детства к таким вот сюрпризам старшего брата, то мне бы наверняка не поздоровилось. Юная пиратка тоже, по-видимому, была хорошо знакома с повадками Огнеплюя, но она явно оказалась шокирована и озадачена моими словами и его реакцией. А ещё, она умела его успокаивать. Увернувшись от очередного шара, девушка обняла нашего забияку за шею и принялась, что-то нашёптывать ему на ухо. Если бы кто-нибудь рассказал мне о таком чуде, то я ни за что бы не поверил!

Гроза и бич всего, что казалось похожим на добычу, включая не только младших, но и старших братьев и сестёр, а также соседей! Шутник, ещё в детстве несколько раз, объявлявший себя «Драконом Гнева», и на этом основании спаливший немало лесов и зажаривший не одно стадо бизонов! Короче, это наказание для всех кто встречался ему на пути, у меня на глазах разулыбался, как домашний кот на коленях у хозяйки и мне даже показалось, что я слышу мурлыканье!

Теперь видимо от этого зрелища у меня сделался вид до смешного нелепый, потому что Огнеплюй, взглянув на меня ещё разок, расхохотался снова, но девушка так и повисла у него на шее и опять зашептала на ухо, что-то бессвязно-ласковое. Эх, до чего завидно мне было в ту минуту… Анджелика! Нет, что ты? Что ты?! Ты меня не так поняла! Я просто вспомнил тебя и то время, когда мы были вместе, а я ещё оставался драконом!

Опасения Драгиса были не напрасны. В течение последних событий его повествования, девушка слушала рассказ очень напряжённо, а сейчас её глаза и вовсе наполнились слезами, губы задрожали, из ноздрей вылетели два облачка дыма, а изо рта, вместе со всхлипом, полыхнуло белое голубоватое пламя. Драгис поднялся, обнял её за шею и прошептал на ухо несколько ласковых слов. Все сидящие у костра переглянулись, и собрались было уйти, но Анджелика справилась с собой, извинилась и попросила своего возлюбленного рассказывать дальше. Драгис подчинился с некоторой неохотой. Было видно, что ему хочется остаться с любимой наедине, но он снова занял своё место и продолжил:

— Когда Огнеплюй перестал фыркать, мы сели, вот как сейчас, у костерка на котором грелся закопчённый до сплошной черноты котелок и принялись выяснять, кто, что, куда, откуда, да как так получилось?

— Как ты меня узнал? — Спросил я первым. — По запаху что ли?

— Твоим запахом можно сбить с толку кого угодно! — Ответил Огнеплюй с видом снисходительного презрения. — По запаху ты натуральный человечишка, разве только маму не проведёшь. А вот на рожу, ты совершенно не изменился! Такой же, хе-хе, добренький! И зачем тебе это только понадобилось?

— Это долгая история. — Ответил я, поскольку ещё не решил, стоит посвящать его в свои дела или нет.

— Стоп! — Вскрикнула пиратка, нетерпеливо топнув ногой по песку. — Я, что, так и должна здесь сидеть и слушать непонятный разговор? Огонёк, скажи мне, наконец, кто этот белобрысый мужик, откуда ты его знаешь и почему, во имя всех русалок океанской бездны, я не могу его убить?!

— Всё очень просто, Анхе! — Ответил противоестественно смиренный Огнеплюй. — Этот беленький заморыш, мой младший брат — Драся!

— Драгис. — Поправил я его и уточнил. — Это имя я получил при крещении.

На меня уставились две совершенно вытянутые физиономии, причём у них обоих были свои причины для удивления. Пиратка Анхе даже уронила ложку, которой помешивала варево в котелке, а Огнеплюй, похоже, мне до конца не поверил.

— Но если он твой брат, — обрела голос девушка, — тогда значит он тоже…

— Дракон? Конечно! — Пояснил я. — Да, я тоже родился драконом и прожил драконом… не важно, сколько лет, но потом мне понадобилось стать человеком, и я стал им! С помощью науки и магии, как говорил мой друг, дон Клеофас. А теперь, братишка, ты расскажи мне, кто эта девочка и как случилось, что такой грозный и страшный драконище, как ты, играется тут с этим лакомым, но слишком маленьким, кусочком? Или ты её откармливаешь?