– Вообще в каждой хижине все моются в собственных банях, либо при помощи магии Хранительницы – моей Матушки. Но четыре раза в год озерный Дух очищения дает возможность устраивать купальни в его водах на протяжении целого месяца.

– Гм. Это ты про то озеро, в котором меня чуть не утопила бабуля? Прости, твоя Матушка. Нет, спасибо. В эти черные воды я добровольно больше не полезу.

Кармелия звонко засмеялась и добавила в мою миску еще овощей.

– Воды кажутся черными только для чужеземцев, которые не успели очиститься. Это обычное озеро. Там даже дети плещутся. Детям все дозволено. А вот взрослым – только четыре раз в год по одному месяцу.

– От чего же так мало? Видать не так уж и хорош этот Дух, раз такой жадина. А у Вас мяса нет? – вдруг вспомнила я.

– Мы не едим мясо.

– Правда?

– Правда, – Кармелия наворачивала один салатный лист за другим, а глаза ее продолжали улыбаться.

– Вы – вегетарианцы? Что прям всей Империей отказались от животного белка?

– Мы поглощаем растительный белок в необходимом количестве.

– Я, конечно, заметила, что никто тут от избытка веса не страдает, но…. А мужчины? Тоже мясо не едят?

– Нет.

– Вам запрещает закон?

– Нет. Все мы в Варонара – созидатели и служители Матери-природе. Никто в поколении никогда не ел мяса. Даже предыдущий император, несмотря на свое самолюбие.

– Интересно, – сочувствуя всем жителям, тяжело вздохнула я.

Вот кто бы точно обрадовался тому, что попал сюда, так это Агне. Она всегда комплексовала из-за своих широких бедер и имела бесконечные претензии к постоянному сидячему образу жизни. «Вот вернусь домой и обязательно распишу ей график местных девушек».

– Но в месяц омовений разрешена рыбалка. Мы добываем рыбий жир, который используем в употреблении в пищу в целях оздоровления.

– А можно употребить рыбу в пищу в целях утоления голода? Хотя бы мне в виде исключения? – видимо мое жалкое выражение лица показалось Кармелии забавным, от чего она опять звонко засмеялась.

– Можно. У нас кроме детей, редко кто употребляет рыбье мясо. А детей мы чаще заставляем, чтобы те росли крепкими и здоровыми.

«Ох, прямо-таки отлегло!» Я обрадовалась этой новости, но рассчитывая, что через три дня, наконец, отчалю домой, бодро принялась разжевывать овощи, которые накидала мне в миску заботливая Кармелия.

Нас рассадили на холме, на котором царственно расположилась еще и трехъярусная ветряная мельница.

Я жевала салатный лист и задумчиво рассматривала эту мощнокрылую махину. Вдруг из проходного проема вышла знакомая фигура с большим набитым мешком на спине.

Молодой и весьма сильный мужчина со слегка раскосыми глазами и чересчур выразительными для сильного пола губами активно перетаскивал мешки в большую телегу. Я чуть не поперхнулась, когда наш уж больно усердный правитель резко повернул голову на меня. От неожиданности я даже перестала жевать. А потом поймала себя на мысли, что засмотрелась, и, дабы убедить его в своем безразличии, стала без разбору запихивать себе в рот то кусочек помидора, то сельдерея, то веточку петрушки, представляя как наверно сейчас здорово напоминаю прожорливую козу. Император же невозмутимо отвел глаза и последовал снова к мельнице.

Я резко вскочила с места. Со словами: «Так, ну все, отдохнули, и хватит», схватила Халифа под локоть и под изумленным взором Кармелии потащила беднягу на поле.

Я стремительно шла вперед вниз по холму, удерживая мальчишку мертвой хваткой и, всеми силами сдерживая себя не обернуться. Складывалось ощущение, что мой затылок сейчас расплавиться от того, что в нее кто-то вглядывается. Разумеется, я не переборола в себе девичье любопытство и все же оглянулась, и меня тут же бросило в жар. На том месте, где буквально полторы минуты назад сидела я и обедала, теперь рядом с Кармелией сидел этот самый Палад. Ладно бы просто сидел, так он через свое широкое плечо, покрытое крепкими мышцами, пристально наблюдал за мной. Нагло не отводил взгляда до тех пор, пока ему не принесли горячего картофеля.

Несмотря на то, что я тоже недоумевающе уставилась в его сторону, бесцеремонно отвернулся первым и приступил к поеданию обеда.

«Невежа!», – констатировала я и, наливаясь небеспричинной злостью, устремилась туда, куда сорвалась, так и не доев своей доброй и заслуженной порции картошки…

В гневе я даже не заметила, как переполола приличное количество рядов с зеленым луком и натаскала перегноя в отдаленную часть фазенды с виноградником. О том, что я действительно устала, я поняла, только тогда, когда солнце окрасило небо багрово-оранжевым закатом.

Вдоль горизонта расплывались нити, так же как и я уставших за весь день, медленно растекавшихся по всему небосводу, лучей. Халиф сбежал почти сразу же, как притащила его на поле после обеденного перерыва.

«Думаю, он больше со мной рядом сидеть не станет. Как вспомню, как смотрел на меня этот «Соломон», тело сковывает непонятное смущение, неловкость и злоба». Эта нестабильность во мне заметно раздражала, и я всеми силами пыталась разогнать мысли об императоре, разбавляя воспоминания мыслями о Воронове.