— Домой. — Ответил Едигой.

— Я тоже не хочу возвращаться к этой гадине. Мне домой. — Призналась Хойла.

Я в который раз удивился тому, как люди, которым было хорошо в рабстве, так быстро согласились вернуться домой. Мне кажется, это было связано с их моральными ценностями. Они не слишком думали о последствиях своего отсутствия, о том, что придется объясняться с родными, о том, что они не смогут поверить их рассказам, о том, что на них будут смотреть искоса и многое другое, что будет сопутствовать возвращению. Эти люди умели взвешивать только простые вещи и выбирать между ними более выгодное.

Вначале я отправил домой Едигоя. Его мир выглядел экзотически из-за слишком плотной атмосферы, содержащей в себе, то ли пыль, то ли газ, придающий ей насыщенный синий цвет. Любоваться долго не стал, оставил его и вернулся за Хойлой. Ее мир выглядел как земной в средневековые времена. Мы оказались на околице деревушки, дома которой наполовину вросли в землю. Вокруг деревни паслись коровы, в деревни орали петухи и брехали собаки. Женщина уронила слезу, увидев знакомые места. Я не стал ее смущать и вернулся к Ляле и Антошу.

— Где ты был? — Поинтересовалась Ляля.

— Вырвал из оков рабства четырех человек. — Объяснил я.

— Их могут вернуть. — Напомнил змей.

— Я посоветовал им быть к этому готовыми.

— Молодец. Это единственное, что можно сделать для них. — Похвалил меня Антош.

— Спасибо. А теперь, что нам делать дальше? После того, как я услышал голос сына, меня просто разрывает от нетерпения скорее отыскать его. — Признался я.

— Нетерпение, Жорж, как раз ничем не поможет. Признаюсь, я уже дважды недооценил способности бродяг и был за это наказан. В третий раз нам могут не простить такой неосмотрительной настойчивости. Наш сын находится в аномалии, в которую нельзя попасть и, как мне кажется, выбраться. Мы не знаем, что она собой представляет и как выглядит.

— У меня такое ощущение, что мы снова оказались в той ситуации, когда нас впервые выбросили из Транзабара. — Призналась Ляля. — Мы снова вместе и снова не знаем, что делать.

— Да, именно в тот момент, когда я был уверен, что научился всему, произошло это похищение. — Задумчиво произнес змей. — Теперь моя самооценка снова опустилась на начальный уровень или, как говорят философы, я знаю только то, что ничего не знаю.

— Есть к чему стремиться. — Пошутил я.

— Мне кажется, ученики должны покидать аномалию, хотя бы иногда. — Предположила Ляля.

— Верно, но мы не знаем когда, где и как долго они бывают вне ее. — Признал змей выводы моей жены. — А по сему предлагаю устроить наблюдение, используя для этого все миры, в которые простирается аномалия. По счастливому стечению обстоятельств её филиалы имеются в каждом большом городе, основанном бродягами.

— У них есть такое понятие, как столица, город, в котором заседает правительство или как там может называться государственный орган у людей, склонных к бродяжничеству? — Поинтересовался я. — Было бы логичнее начать с того места, куда стремятся все власть предержащие персоны.

— Такой город есть, но мне кажется, что у них звание столицы не является постоянным. Они каким-то образом периодически разыгрывают его между всеми городами. В этом есть определенный смысл, особенно для их кочевого образа жизни. Сейчас столицей является город в горах, раскинувшийся на плоской вершине, поросшей лесом. В город можно попасть только из другого мира, потому что отвесные стены горы являются неприступными для коренных жителей этого мира. Думаю, бродяги намеренно сбивают смельчаков, рискующих на них забраться.

— Что ж, веди нас в затерянный мир. — Я привлек к себе Лялю.

Змей скрутился вокруг нас и перенес во влажный мир с чистым прохладным воздухом.

Дарик, как и всякий ребенок, первое время после похищения никак не мог придти в себя и понять, что с ним стряслось на самом деле. Его заперли в гремящей повозке вместе с другими людьми, взрослыми и детьми, очень похожими на него самого. До этого момента он был уверен, что похож на отца с матерью, взяв от них понемногу всего. Но увидев тех, кто ехал с ним вместе, заметил очевидное внешнее сходство.

Дарик попытался робко воззвать к совести людей, чтобы они вернули его домой. Не подействовало. Наоборот, над ним посмеялись, и даже какой-то шпанёнок больно ударил его острым кулачком в плечо. Мальчик заревел, но на него так прикрикнули, что от страха он забился в самый дальний угол и замолчал. Страх вызывал ступор и мешал ему адекватно оценить ситуацию. Прошло несколько часов, прежде чем он вспомнил о своей особенности бродить по мирам. Дарик попытался ею воспользоваться, зная, что родители найдут его, где бы он ни находился. Ничего не получилось.