— Оно маме не нравится. Она хотела быть обыкновенным иномирцем. Ей кажется, что она недоделанная. — Пояснил Дарик.

Его заявление рассмешило женщину. Она долго и от души смеялась.

— Это ей папа такое сказал? — Спросила она, успокоившись.

— Нет, папа никогда ей такого не скажет. Он только хвалит ее. Мама сама себя ругает, потому что некому. Как говорит дед, если человека не ругать, то у него никогда не появится иммунитета от дураков.

— Твой дед философ, надо запомнить. — Оценила Кайтина афоризм. — Мне интеллектуального иммунитета не хватает. Дураки очень раздражают меня. Если бы не задание опекать тебя, я бы сейчас цапалась с престарелыми маразматиками из академии наук. Наук. — Она усмехнулась. — Наша наука выглядит как выставка, на которой представлены украденные в других мирах образцы техники и ученый люд, который делает вид, что полностью разобрался в ее устройстве. Обычно, это совсем не так. Ученым приходится держать кучу настоящих ученых из числа неполноценных, которые пытаются донести до их плоских мозгов очевидные вещи. Вот такая у нас наука, которую нельзя ругать, иначе все увидят, что она посмешище.

— А со мной будут работать такие ученые, о которых вы говорите? — Поинтересовался мальчик.

— В том числе и такие, но их задача озвучить выводы, сделанные людьми, понимающими больше.

— Это будут неполноценные? — Догадался Дарик.

— Да. Вот видишь, ты уже произносишь это слово, не боясь замарать им своих родителей.

— Оно мне все равно не нравится. Представьте, что я вернулся домой и рассказываю о вас, добавляя слово дикарка, чтобы обозначить ваш уровень развития. Обидно? — Дарик посмотрел Кайтине в глаза.

— Обидно, особенно если ты так не будешь считать. Ведь я не кажусь тебе дикой и тупой?

— Нет, вы не кажетесь, но обобщать придется.

— Бунтарь. — Кайтина по-матерински потрепала голову мальчика. — За такие разговоры нас могут упечь куда подальше. Хорошо, что я поставила глушилки. — Она показала на тумблер. — Все-таки приятно быть чуть умнее остальных. Запомни Дарик, вслух в моем доме можно говорить не всё, иначе твое и мое положение ухудшится. В особенности это касается всего, что принято считать демонстрацией собственного превосходства и нашего образа жизни. Если тебе захочется выговориться, дай знать, чтобы я включила глушилки. Запомнил?

Дарик кивнул. Он уже и сам понимал, какие разговоры неприятны Кайтине.

Остатки дня они провели за обучением компьютерной грамотности, разбирали электронные машины, сделанные в других мирах и не похожие на классические компьютеры. Тут Дарик спасовал, ничего не поняв в их предназначении.

— С этими компьютерами надо брать тех, кто на них работал. А вообще, мне кажется, что это довольно бесполезная вещь. Чтобы искусственный интеллект приносил пользу, необходимо уметь создавать программы, выполняющие поставленные задачи. Например, вам надо посчитать население и сделать выборку по какому-то признаку, например, по роду занятий. Вы создаете программу, которая хранит занесенные данные, она обрабатывает и выдает результат. Вот примерно для такой работы и нужны компьютеры.

— А ты умеешь такое? — Поинтересовалась Кайтина.

— Нет. Я только играть умею и лазить в интернете, но у вас его нет и вряд ли появится. Хотя, если выкрасть сотню компьютерщиков, то можно создать городскую сеть.

— Звучит интригующе заманчиво. А что она даст?

— То, чем вы ее наполните. Например, у нас это новости, видеоролики, книги, общение, хранение информации, всего и не вспомнить. — Дарик бродил между рядов техники и неожиданно наткнулся на велосипед, обычный двухколесный с рамкой. — Ого, у вас есть велик? — Он поднял его и примерился.

— Велик? — Переспросила Кайтина, словно это был необычайно сложный компьютер. — А ты умеешь им пользоваться?

— А что тут уметь, садись и езжай. У меня дома такой же. Дед подарил.

— Пошли в сад, покажешь мне, как им пользоваться.

Они вышли на улицу. Дорожки вокруг дома Кайтины были выложены мелким камнем, а прямо перед крыльцом ровной плиткой. Дарик взялся за руль, просунул ногу под рамку и поехал. Он нарезал несколько кругов вокруг дома, наслаждаясь процессом. Кайтина смотрела на него с восхищением. Мальчик с заносом остановился возле нее, оставив черный след покрышек на плитке.

— Ничего сложного. — Передал ей руль.

Кайтина неуверенно взялась за него.

— А я видела, что люди катались на нем не так, как ты, а сверху, используя это, как сиденье. — Она похлопала рукой по коричневому кожаному седлу.

Дарик рассмеялся.

— Так я же не достаю до него, потому что еще маленький. Вы садитесь сверху.

— Хоть убей, не пойму, как можно держаться всего на двух колесах. Это же не логично. Почему не сделали три или четыре колеса, как на карете?

— Для начала надо научиться держать равновесие. Дед поддерживал меня за багажник, пока я не научился.

— А я этого не знала и училась кататься сама. Два раза так сильно упала, что хромала потом два месяца, после чего решила завязать. Ты ведь меня не удержишь? — Она перекинула ногу через раму и поставила на педаль.

— Нет, не удержу. — Дарик рассмеялся, видя с какой нерешительностью наставница осваивает велосипед.

— А вдруг у хьюкошей нет способности держать равновесие? — Предположила она. — И тогда все напрасно.

— А почему я могу. — Резонно возразил Дарик.

— Прости, это я пыталась саму себя уговорить. Очень страшно и голова начинает кружиться заранее.