Я поймал себя на мысли, что думаю о сыне все реже. Возможно, причиной тому было доминирующее над всем остальным желание покинуть ловушку. А может быть, я был уверен, что с ним, в отличие от нас, не происходит ничего плохого. Ребенок учится, привыкает к коллективу. Нам, как космополитичным родителям, не должно быть особенно принципиально, где он получает образование. Мы считали всех людей равными.

— До следующего обрыва три часа хода, но с учетом того, что мы не знаем, сколько времени уйдет на форсирование рек, надо добавить еще час. По моим подсчетам, — змей посмотрел в небо, — до наступления темноты должны успеть.

— Я думал, что мир тут настолько самодельный, что смена суток вообще ни к чему. Мы же не на шаре, а на какой-то лестнице, противоречащей законам природы. К чему эти попытки изображать привычное? — Поинтересовался я.

— Не знаю. — Честно признался змей. — Чтобы у животных и растений не сбивались биологические часы, наверное.

— Тогда у меня еще один вопрос, а что под лестницей? Как она выглядит с обратной стороны, если там воздух и висит ли она в космосе?

— А зачем тебе это? — Поинтересовался змей.

— Интересно, как создатели аномалии добились устойчивости системы, используя нестандартные конфигурации объектов.

— Да, это не просто, но на то она и аномалия. Здесь нет влияния космоса за пределами оболочки и потому векторы всех сил можно посчитать.

— Ребята, вам не о чем поговорить? — Встряла в наши рассуждения Ляля. — Да бог с ней, с лестницей, лучше отдохните и насладитесь ароматов трав. Наберитесь сил для следующего рывка. — Она легла на спину, закинув руки за голову.

Солнечный свет заиграл в ее глазах желтыми искрами. Шерстка успела высохнуть и снова распушилась дымчатым бархатом. Выглядела она при этом сногсшибательно. Мне стало жалко, что я не художник, который мог запечатлеть чудесный момент. Я прилег рядом с ней и шумно втянул носом воздух, напоенный ароматом разнотравья. До сего момента я был слишком отвлечен от созерцания.

— Тот, кто строил этот мир не чурался заострять внимание не мелочах. — Блаженно произнес я.

— Помолчи, пожалуйста. Я наслаждаюсь тишиной и солнцем. — Ляля положила пушистую руку мне на лицо, прикрыв рот.

Я так и остался лежать, чувствуя, как остро нуждаюсь в состоянии полного отключения от всего. Сознание мягкими массирующими движениями покинуло черепную коробку. Сон сморил меня, подменив сновидениями реальный мир почти без склеек. Впервые с тех пор, как пропал Дарик, я спал без тревоги, без кошмаров и проснулся оттого, что на лицо упала тень.

Я открыл глаза и чуть не закричал. Над нами кружил орел размером с военно-транспортный самолет. Он парил на восходящих потоках, выписывая круги, центром которых, по странному стечению обстоятельств, являлись мы.

— Ляля проснись. — Шепнул я жене на ушко.

Она резко открыла глаза. Собралась по обыкновению впустить в этот мир кого-нибудь, но я придавил ей руки.

— Погоди, не спеши, он медлит. Вдруг ему нужен сигнал в виде проникновения сквозь границу мира, чтобы начать нападение? У орлов прекрасное зрение, поэтому он точно видит нас.

От нашего активного шепота проснулся Антош, разомлевший на солнце.

— Не двигайтесь, птица могла решить, что мы мертвые, а она падалью не питается. — Посоветовал он.

— Падаль. — Усмехнулся я. — Её мне еще не приходилось играть.

— Ничего, когда-нибудь мы все очень убедительно сыграем эту роль. — Оказывается, Тайна тоже проснулась.

— Давайте не сейчас. — Взмолилась Ляля. — Пусть это будет вовремя, по старости.

— Просто замрите. — Напомнил Антош. — Не искушайте случай.

Орел покружился над нами еще пару минут и улетел. За спасение жизни стоило благодарить Антоша, что я и сделал.

— Спасибо, друг за орнитологические познания. Я бы ни за что не подумал про падаль.

— В моем родном мире полно хищных птиц. Они, конечно, гораздо мельче этой особи, но в детстве надо было уметь их различать, чтобы знать, перед кем шевелиться, а перед кем изображать шланг.

— Шланг! — Усмехнулась Тайна. — Веселое у тебя было детство.

— Не жалуюсь. Пара шрамов на мне осталась после встречи с птицами. У меня к ним было такое же отношение, как у вас к змеям. Передергивало от страха и отвращения.

— Меня не передергивает. — Произнесла Тайна. — С недавних пор.

— Спасибо. — Антош посмотрел в сторону солнца. — Надо отправляться в путь. Скоро стемнеет.

Того времени, что мы потратили на отдых, хватило бодро отправиться дальше, в сторону клубящегося на горизонте тумана.

Первая река преградила нам путь через полтора часа ходьбы. Я уже молился, чтобы поскорее дойти до нее. Густая трава, нижний ярус которой представлял собой сплошной ковер плетущихся растений, не способствовала приятной ходьбе, а уж случись бежать, то и вовсе бы ничего не вышло. Словом, я прилично утомился и с радостью бросился к берегу утолить жажду.