— Так вот ты какой, Тыкма-сердар! — залюбовался им Студитский. — Много о тебе слышал. Но ближе к делу. Русские зовут тебя к себе и обещают дать все блага, какие только захочешь.

— Спасибо, уважаемый, — криво усмехнулся Тыкма. — Я давно сыт посулами русских. Я приехал сюда не для того, чтобы слушать твои льстивые речи.

— Не сердись, Тыкма. Ты же знаешь: гнев плохой советчик, — попросил капитан. — Ни пустых слов, ни пустых посулов, ты от меня не услышишь. Условия таковы: если вернешься на русскую службу — получишь звание старшего офицера царской службы и станешь правой рукой главного начальника в Закаспии.

— Нет, я не нуждаюсь в подачках, — вновь сказал, как отрезал, Тыкма-сердар. — И я не вижу правды в твоих речах. Зачем вам безграмотный сердар, когда хватает таких, как ты? — Тыкма скользнул насмешливым взглядом по погонам Студитского.

Капитан понял, что с текинским предводителем надо говорить не только честно, но и умно, иначе успеха в переговорах не добьешься. Сказал напрямую:

— Ладно, сердар, попробую зайти с другого конца. Действительно, один ты не нужен. Но если ты со своим народом войдешь в Российскую империю, то народом своим и управлять будешь. Кто же, кроме тебя, сможет держать в руках текинцев? Особенно сейчас, когда умер Нурберды? Весь народ на тебя смотрит.

Тыкма задумался, но лишь для того, чтобы найти достойный ответ:

— Дважды я просился к вам вместе с народом, но вы не захотели читать моих писем и не захотели слушать моих желаний. Зачем же теперь вам понадобился мой парод?

— Тыкма, не горячись, — вновь попросил Студитский. — Обстановка сложилась так, что твой народ может погибнуть. Генерал Скобелев не остановится ни перед чем, ибо за горами стоят англичане.

— Вот это и есть истина, — спокойно сказал Тыкма. — С этого и надо было начинать. Скобелев боится англичан. Но запомни: как только прогремит первый выстрел под Геок-Тепе, он будет услышан в Кабуле и Тегеране. Вместе с вашим первым выстрелом перейдут через Копетдаг английские и персидские войска. Второго выстрела сделать вы не успеете. Так было под Стамбулом, так будет и здесь. Твой Скобелев направил своего коня к Стамбулу и хотел захватить этот славный город, но потребовалось всего лишь одно крепкое слово Англии, и твой ак-паша трусливо повернул назад! Передай своему ак-паше: молодой текинский хан Махтумкули получил письмо и богатые подарки от англичан из Кабула. Они заверили его, что не дадут русским Геок-Тепе. Они не позволят русским обратить туркмен в христианскую веру.

Тыкма распалял себя все больше и больше, и Студитский понял: ни ласками, ни посулами, ни угрозами его не проймешь.

— Ну что ж, Тыкма, — сказал капитан. — Время покажет, как заблуждаешься ты. Скобелев еще и не высадился на ваш берег, а. ты уже вскинул ружье и целишься в него. Не Скобелеву дано решать мирные дела в Закаспии, а мне.

— Тебе? — Тыкма скептически усмехнулся. — Ты кто такой?

— Тыкма, не кривись. Улыбка твоя крива по неразумению. Я — доктор, табиб, представитель прогрессивной России. Запомни, сердар: Россия — не только царь и его генералы. Россия — это добрый и отзывчивый русский народ. От имени этого народа я веду с тобой переговоры. Тысячи русских людей, не желающих ни тебе, ни твоим соплеменникам зла, едут сейчас в Туркмению, чтобы построить железную дорогу, новые города, больницы и гимназии. От имени этих русских я прошу тебя: поезжай в Геок-Тене и скажи всем, чтобы бросили ружья и шли строить вместе с русскими! Если ты сумеешь это сделать, то Скобелев и его генералы никогда не ступят на эту землю. Там, где властвует мир, войне места нет!

— Я не сумею этого сделать, табиб, — снова угрюмо произнес Тыкма-сердар. — Скажи своему ак-паше: мира не будет. У меня все!

Тыкма-сердар круто развернул коня и поскакал в пески. Студитский посмотрел ему вслед с сожалением и тоже повернул скакуна.

Скобелев сдал 4-й армейский корпус в Минске и приехал в Тифлис. Генерал горел жаждой деятельности. Едва вышел на перрон и поздоровался с полковником Софиано, который встречал его, сразу спросил:

— Великий князь на месте?

— Так точно, господин генерал. Ждет вас какой уж день!

— Отлично. Везите меня к нему. Задержался, черт — побери, со сдачей, да и дороги от Малороссии до Тифлиса ужасные. Докладывайте новости, — сказал Скобелев, усаживаясь в карету.

— Что ж докладывать… Войска сосредоточены в Петровске и Баку, артиллерия тоже там. Командующий медлит с переброской, мешают какие-то чрезвычайные обстоятельства.

— Опять обстоятельства, — недовольно усмехнулся Скобелев. — Небось опять испугались Дизраэли. Давно пора идти с саблей наголо, а мы сидим да наблюдаем, как милютинские благотворители у туркмен ситчиком торгуют. Давай трогай, чего стоим?!

Карета закачалась на рытвинах. Конные казаки поскакали сбоку.

Над Тифлисом сгущались сумерки. В домах и глиняных саклях на взгорье загорались тусклые огоньки. Вскоре карета остановилась. Заскрипели ворота. Штаб командующего войсками Кавказского военного округа, белый дом с колоннами времен эпохи Александра I, повидавший на своем веку сотни генералов, принимал еще одного. Карета въехала в огромный двор с садом и виноградными беседками. Казаки тотчас взяли вещи из багажника и потащили внутрь дома по остекленной галерее. Софиано проводил Скобелева в отведенную ему комнату, убранную коврами, попробовал пригласить к себе домой, на чашку чая, но генерал наотрез отказался.

Утром Скобелева принял командующий, великий князь Михаил.

Встретил его в своем кабинете, стоя у окна. Не сделал и шага навстречу, не двинулся с места. Лишь сказал уныло:

— Проходите, проходите, генерал. Садитесь. — Он указал на кресло и сел сам напротив. — Хорошо ли доехали?

— Прекрасно, ваше высочество. Смею спросить, в добром здравии ли вы?

— Ах, генерал, о чем вы спрашиваете? — вяло отозвался командующий. — С матерью императрицей совсем плохо, придется ехать в Петербург. Но не менее печальна обстановка на границах Средней Азии. Англичане в Афганистане, персы в Хорасане только и ждут удобного случая перейти Копетдаг. Там сосредоточены весьма крупные силы. Причем английские генералы не скрывают вовсе: как только мы двинемся на Атрекскую линию, тотчас выступят тоже и займут Мерв и Ахал.