— Это ты? — зачем-то уточняет Гил. — Может, ты отвезла его к ветеринару или еще куда? Не вспоминается ничего?

Не вспоминается. Самое ужасное, что я не могу сказать, что этого точно не было. Мои воспоминания не просто в тумане, в них определенно есть пробелы. Я не помню, как проснулась сегодня утром, не помню, как выходила из дома. Пусто.

И что если в это время меня в моем же теле просто не было? Что если его всецело занял Он? Ну то есть не сам он, а некая зараженная им часть меня. Мое злое альтер-эго, незаметно угнездившееся и созревшее на дне моего сознания. Что если Он уже появлялся, делая надписи на двери и зеркале в моей квартире, скачивая фотографии на мой компьютер, которые теперь куда-то исчезли. Что тогда Он сделал с Микки? И что Он задумал сделать с Джил и другими девушками?

Гила мои подозрения только злят, но мне кажется, он допускает такую возможность. Особенно вспоминая его слова, что все, кто работал на Пилдика, рано или поздно сходили с ума.

— Поехали! — рычит Гил. — Проедемся по местам, где ты могла быть сегодня. Может ты его где-нибудь оставила случайно.

Пока мы спускаемся, звонит Мел. Она не хочет слушать, что мне некогда.

— Я предупреждала тебя! — плачет она. — А теперь Он забрал его! Он заберет всех, кто стоит между Ним и нами!

Она хочет, чтобы я немедленно приехала к ней, но я хочу искать Микки. Я прошу ее, снова позвонить психологу, если ей страшно, но она бросает трубку. Сама звоню ее психологу, но та занята и, судя по интонации, уже не горит таким желанием помогать нам как раньше. Ее можно понять.

— Держи, выпей это и на боковую, — Гил пододвигает ко мне чашку с чаем, как только я заканчиваю говорить по телефону с Джилли. Сестра останется на ночь у подруги, будут готовиться к экзаменам допоздна. За просмотром ужастиков и поглощением тонны всякой разноцветной дряни, конечно.

— Не боишься, что я придушу тебя подушкой во сне? — на полном серьезе спрашиваю я, сербая обжигающе горячим чаем с ромашкой. Так и не найдя моего несчастного Микки, Гил привез меня к себе, в свою холостяцкую берлогу.

— Да я, между прочим, в армии служил! — хорохорится он. — Мой сон чуток, а реакции молниеносны. Так что, если ночью твоей тщедушной тушкой овладеет маньяк-убийца, он будет немедленно нейтрализован.

Вымученно улыбаюсь.

— Для верности можем тебя связать.

— Ну уж нет! — дергаюсь я, едва не обварившись чаем. — Лучше давай ты запрешься от меня в ванной. Чтоб наверняка.

— Вот еще! — фыркает Гил. — Чтоб я от каких-то мертвых засранцев прятался?!

Ромашковый чай валит меня с ног, как лопата по голове. Утром просыпаюсь поздно, когда Гила уже нет. Зато на столе лежит булочка с запиской, что она, дескать, страстно желает быть съеденной полоумной блондинкой, которую вчера привел сюда хозяин. Булочка свежая пышная и с изюмом, так что ее желание исполняется незамедлительно, даже раньше, чем вскипает чайник. Попивая кофе, звоню Джил, но она не отвечает, так что приходится оставить сообщение.

После целой ночи нормального сна во мне море энергии и трачу я ее на повторный обход своего района, однако толку ноль. Вчера мы поставили на уши всех, кого могли, но сообщений тоже никаких. Не знаю, что еще можно сделать. Разве что вернуться домой и попытаться вспомнить, куда, черт меня подери, я вчера пошла. Попытаться повторить шаг за шагом свои действия.

Добравшись до дома, я поднимаюсь на свой этаж и обнаруживаю дверь в квартиру открытой.

— Джил? — срывающимся голосом зову я, хотя и так ясно, что она бы дверь так не оставила. На полу прихожей россыпь красных капель.

Я не особо уверена в реальности происходящего. В голове повис плотный кровавый туман, ощущаю запах крови повсюду, даже во рту этот мерзкий металлический вкус. Что-то беспрестанно жужжит.

Вещи раскиданы по квартире. Я ищу взглядом Микки, но его так и нет, хотя это, наверное, и хорошо. Учитывая обстоятельства, вряд ли можно рассчитывать увидеть его живым, а мертвым я видеть его не хочу.

Компьютер единственное, что стоит на своем месте, он включен и на мониторе высвечивается одна их тех странных фотографий Джил. Он повернут так, что ее можно увидеть прямо от входа.

Что-то продолжает назойливо жужжать.

В ванной комнате пусто и ничего не тронуто. В комнате тоже никого. Вещи не просто вытащены и брошены на пол, некоторая одежда изрезана, все, что могло быть разбито, валяется в осколках у стены. Простыни с кровати сдернуты, а в матрас воткнуты ножницы и все ножи с кухни. Кто бы это ни был, вся его ярость сконцентрировалась именно здесь.

Последней я открываю дверь чулана, именно оттуда раздается этот назойливый звук. Кухонный работ буквально вываливается наружу и тут же принимается за уборку. Похоже, он уже давно пытался это сделать, но не мог выбраться из-за заевшей дверцы.