Лигум одной рукой достал и по-мальчишески подкинул на ладони разрядник.

Почему-то у него возникла уверенность, что теперь-то киборг никуда не уйдет от него. Однако, окунувшись очередной раз с головой в туман, Супероб вдруг исчез и, сколько юноша ни искал его наощупь в тумане, ставшем непроглядной стеной, киборга перед ним уже не было. «Наверное, заходит сзади», мелькнуло в голове у хардера, и тут же чья-то сильная и цепкая рука ухватила его сзади за плечо.

Лигум медленно повернулся и обомлел. В слабом свете звезд и мертвенно-бледном блеске выглянувшей из-за облаков луны он увидел перед собой бесстрастное лицо в черных очках. Пальцы второй руки, которую паромщик Язеп — а это был он — поднес вплотную к глазам Лигума, внезапно превратились в острейшие узкие лезвия, и ужас сковал все тело хардера, потому что он вспомнил, что забыл подзарядить искейп, и теперь надежды на «возрождение» быть не могло…

Бажора, однако, не спешил убивать Лигума. Вместо этого он зловеще расхохотался и, сильно тряся одной рукой юношу за плечо, второй стал сдирать с себя черные очки, из-под которых показались не глаза, а отвратительные бельма без зрачков.

Сознавая, что ему во что бы то ни стало нельзя встретиться с роботом взглядом, Лигум в то же время не мог сопротивляться сильной руке, разворачивающей его лицом к киборгу.

Когда до развязки оставалось не больше секунды, Лигум закричал и рванулся изо всех сил в сторону. Тут оказалось, что он по-прежнему сидит на сырой траве в том месте, где присел передохнуть; что никакого тумана вокруг нет и в помине, что звезды меркнут на постепенно бледнеющем предрассветном небе и что за плечо его трясет не кто иной, как герой его сна Язеп Бажора.

Не отойдя еще от сна, Лигум взлетел на ноги одним движением и ошалело уставился на паромщика. Тот даже вздрогнул и отпрянул в сторону. Никаких черных очков на нем на этот раз не было, и Лигум впервые увидел, что глаза у паромщика — большие и темные, как две спелые вишни.

— Простите, — пробормотал хардер. — Я, кажется, заснул…

Ему было немного стыдно, что паромщик стал свидетелем его невольной слабости.

Видимо, сказались усталость, нервное перенапряжение последних суток и то, что он вовремя не принял электротаб… Юноша бросил взгляд на компкард и выяснил, что спал всего несколько минут.

— Как вы меня здесь нашли? — спросил он, окончательно уже прийдя в себя.

— Привычка, — нехотя ответил Бажора. Слова вытекали из него, как густое желе, и голос у него оказался чуть хрипловатым. — Обычно встаю рано. Работа с пяти до восьми. Сейчас шел на рыбалку и наткнулся на вас.

Лишь сейчас Лигум разглядел в траве удочку и пластиковое ведро.

— Но зачем вы меня разбудили? — удивился хардер.

— Спать на голой земле нельзя, — скупо пояснил Язеп. — Ревматизм, подагра и прочее… — Видно было, что речевая деятельность утомляет его так, будто каждое слово давалось ему с трудом.

Подозрения вновь пробудились в душе Лигума. Способен ли киборг хитрить и притворяться? А если да, то способен ли он играть свою роль так искусно, что его не удается уличить?..

— Ну, так я пошел? — осведомился Бажора.

Что ж, посмотрим, как ты владеешь искусством психологической защиты, подумал Лигум.

— Подождите-ка, — сказал он. — Ответьте мне на один вопрос. За что вы так меня ненавидите, Язеп?

Первые лучи солнца брызнули на землю, и паромщик тут же достал из кармана защитные очки и надел их.

— Вас лично — нет, — сообщил он. — А хардеров вообще терпеть не могу.

— Почему?

— Есть причины.

— А все-таки?

Бажора еле заметно вздохнул.

— Помните, что было в Галлахене в девяносто первом? — спросил он.

— Реактор? — ответил вопросом на вопрос Лигум. Он поймал себя на том, что начинает, в манере паромщика, выражаться кратко.

— Он самый.

— Так это вы тогда?..

— Я.

— То-то я смотрю, ваша фамилия мне знакома, — с некоторой досадой на Советников, не снабдивших его вовремя соответствующей информацией, сказал юноша.

Теперь все встало на свои места. Лигум хорошо помнил эту пятилетней давности нашумевшую историю.

… Когда атомный реактор, обеспечивавший электроэнергией двухсотпятидесятитысячный город, внезапно пошел «вразнос», и его охватила предсмертная дрожь, то не только персонал энергостанции, но и все население города в считанные часы успели эвакуироваться из района катастрофы. Никто тогда, кроме двух-трех человек из руководства станции, и не подозревал, что своим чудесным спасением люди обязаны хардеру по имени Бостан, который случайно оказался в районе энергостанции перед самой аварией. Правда, для этого ему пришлось, выведя вручную с помощью специальных заслонок поток смертоносного излучения из зоны цепной реакции, пожертвовать двумя людьми: дежурным оператором и самим собой, потому что в электромагнитных полях такой мощности, которые создавала вырвавшаяся на свободу радиация, искейп не протянул и получаса…

Оператором, разделившим вместе с Бостаном печальную участь посмертных героев, была Ирина Бажора, мать двоих детей и жена главного инженера энергостанции. Сам Бажора оставался на станции до тех пор, пока его силой не скрутили, чтобы доставить в подземное укрытие, его же подчиненные, и главинженер остался жить, только нажил себе хроническую «горную болезнь» — глаза не могли больше воспринимать яркий свет.

Все человечество тогда согласилось с пожертвованием двух жизней во имя двухсот пятидесяти тысяч… Но один человек никогда так и не простил хардерам ту легкость, с которой они распоряжаются судьбами других — пусть даже ради спасения людей. Этим человеком и был Язеп Бажора…