В эту минуту впереди раздается окрик:

— Пароль!

— Красная Армия! — отвечает рыжий.

Бориса вывели на полянку, в конце которой стояло человек шесть таких же босоногих воинов. Рыжий подбежал к одному из них, самому рослому, — чуть ниже звезды у него была пришита к рубашке тоненькая красная полоска, — и отрапортовал:

— Товарищ командир, пойман подозрительный лазутчик!

— Подведите! — важно распорядился рослый.

Этому пареньку было лет шестнадцать. Впрочем, он мог быть и ровесником Бориса: над верхней губой пробивался у него черный юношеский пушок. Он был смугл, строен и бесстрастен.

— Подозрительный? — переспросил он, окинув Бориса спокойным взглядом. Подумав немного, не спеша обошел вокруг пленника. — Да, что-то он глядит… и вообще, не радуется, видно. (А Борис глядел зло, пронзительно). — Что это вы ему рот заткнули?

— Бранится! — ответил рыжий. — И потом — для конспирации.

— Та-ак. Что же мне с ним делать? Времени-то нет…

— Посадить его в сторожку… к тому. Маршал разберется, — посоветовал один из босоногих воинов.

— Ладно. Веди, Васька, в сторожку, а ты, — обратился рослый к рыжему, — снова на пост. Дисциплинки нет! Бросаете пост без разрешения.

— Това-рищ команди-ир! — заныл Васька. — Он же большо-ой, он убежи-ит, когда я оди-ин…

— Ладно, ведите вдвоем. Да быстрее! И сразу на пост. За мной!

Команда, предводительствуемая рослым, исчезла в лесу.

— Воображает из себя! — проворчал рыжий. — Мне командирское звание тоже присвоено, только я прямоугольник не успел нашить.

Борис понял, что эти слова относятся к нему.

— Ну, придется завязать тебе глаза, — продолжал рыжий. — Для конспирации. Траву ты можешь выплюнуть. И не обижайся: война есть война.

— Ребята! — взмолился Борис, как только ему вынули кляп. — Я повторяю, что произошло недоразумение…

Воины засмеялись.

— Это правда! Я не имею никакого отношения к вашей игре…

— У нас не игра, — строго сказал рыжий. — У нас производятся такие же военные действия, как и у вас.

— Я не знаю, у кого это — у вас! Я только что приехал из города…

Воины снова засмеялись.

— Хитер, хитер! — сказал рыжий. — Объяснишь это маршалу, а у нас приказ. Прошу прощения, товарищ лазутчик, я завязываю глаза. Я гуманно. Не больно?

Борис понял, что ему все равно не поверят, и с отчаянием крикнул:

— Пошли вы к черту!

— Давно бы так.

— За этого лазутчика маршал и мне прямоугольник разрешит носить! — хвастливо заявил Васька.

«Маршал какой-то! — подумал Борис. — Вот еще несчастье!..»

— Давай прямо! — скомандовал рыжий.

Первые сто метров Борис прошел неуверенно, а потом стал привыкать. Он на ходу ощупью чувствовал изгибы лесной тропы и уже не натыкался на густые колючие еловые лапы.

«Хоть практику получу, авось еще придется в жизни», — невесело размышлял он.

— Осторожнее, канава, — предупредил рыжий.

— Пароль? — закричал кто-то впереди.

— Красная Армия! Принимай еще одного.

Борис почувствовал, что лицо его озарилось солнцем: они снова вышли на поляну.

— Сколько мне стоять здесь? — запальчиво спросил тот, который требовал пароль. — С утра стою и стою!..

— Сколько командир прикажет. Зри в три, понял? Важная персона!

Лязгнула щеколда. Рыжий сорвал с лица Бориса повязку и втолкнул его в помещение.

— Отдыхай, товарищ лазутчик!

Дверь захлопнулась.

Закопченные стены. Низкий потолок. Два малюсеньких окошечка. Старая полуразвалившаяся печка…

На широкой скамейке возле печки лежал Никитин.

— Борис!

— Саша!

Никитин вскочил.

Одноклассники обнялись, как старые, добрые друзья.

— Как ты попал сюда?

— А ты как?

— Меня какие-то в плен взяли!

— Ну и меня в плен!

— Объясни мне, что здесь происходит?

— Садись, Борис, все объясню.

— Это что-то невероятное!..

— Да нет, ничего невероятного нет. Что касается меня, то я… — Саша покачал головой и задумался. Словно забыв о Борисе, он постукивал ребром ладони по скамейке.

Борис ждал.

А Саша думал: «С чего начать?..»

Да, начать рассказ ему было трудно.

Глава вторая

МАРУСЯ ЛАШКОВА

Она лежала без сознания…

Свет мелькал в ее глазах, как зайчик на стене: мелькнет и пропадет, мелькнет и пропадет. Весь мир казался ей гигантским снежным полем. Воет ветер, метет пурга. По полю, утопая в сугробах, идет упорный человек. Перед ним, в вихрях дикой пурги, мелькает далекий огонек.