– Нет, что вы, присаживайтесь, я сама, – девочка-подросток отодвинула белый фигурный стул, спинка которого, сплетённая в форме снежинки идеально сочеталась с белоснежным кухонным гарнитуром.

Елизавета Леопольдовна присела: – Спасибо. Рассказывай, как живёшь?

Маша вынимала продукты из холодильника, готовясь соорудить бутерброды, вдруг разоткровенничалась: – Мама говорит, что гость в доме подмечает не то, что хозяйка делает, а то чего она не делает. Я учусь быть гостеприимной и хозяйственной. Мне бы хотелось, чтобы мои гости чувствовали себя уютно, а не вздыхали от того какая я неуклюжая или ещё какая-нибудь не такая. Я думаю, нужно проявлять заботу о гостях как о родных. Но забота без доброты это как здание, без крыши. В таком доме жить нельзя. А как научиться быть доброй? Иногда вроде сделаешь доброе дело, а мама погладит по голове и так аккуратненько намекает, что спасибо за помощь, но в следующий раз, пожалуйста, давай сделаем вместе. А как я научусь чему-то, если всю работу она сама делает, и когда я не вижу? И вообще домработница два раза в неделю приходит, когда нас дома нет, и прибирается. В женских журналах пишут, что девушка до замужества должна многое знать и уметь, а я даже полный список дел не знаю, не то, что уметь их делать. Буду благодарна, если хоть что-то мне посоветуете.

Во внезапно появившуюся паузу, когда разгорячённая монологом дивчина удостоила Елизавету Леопольдовну просящим взглядом, дозорная вставила: – Хорошо, я попробую. У тебя такие взрослые рассуждения. Напомни, сколько тебе лет уже исполнилось?

– Скоро четырнадцать, я вас обязательно на день рождения приглашу. И друзей брата тоже. Оёёюшки! Если, конечно, мы Степанцева найдём!

Дозорная уверенно заявила: – Обязательно найдём. Не переживай.

В гостиной послышался лёгкий шорох, и они обе повернули головы к двери. Через мгновение вошли удовлетворённые поисками, но обеспокоенные мужчины. В руках у Анатолия Александровича была обшарпанная зауженной формы книга с кожаной обложкой и гербовым теснением, застёгнутая на два ветхих ремешка.

– Ответ нашёлся. И надо сказать весьма неожиданный, – интригуя, сообщил Константин Евгеньевич.

– Какой именно ответ? Вы о чём? – всплеснула руками Маша и тут же продолжила нарезать сыр и колбасу, не забыв шустрыми пальчиками пробежаться по кнопкам кофемашины.

Дозорный продолжил: – Есть сказание, что однажды один великий воин из сарматского племени Сираки, которое представляло собой изгнанников, получил от жрецов некий наказ. Успешное выполнение задания позволило бы его племени полноправно вернуться в родное царство и пользоваться преимуществами граждан державы.

– Что за наказ? – вскинула бровь супруга.

– Ему вручили заговорённый акинак – меч, которым он должен был умертвить Мидийского царя, обложившего данью пограничную часть страны его родичей и намеревавшегося захватывать и другие земли. Но у этого воина ничего не получилось. Его выследили жрецы-мидийцы и заманили в ловушку вместе с напарниками, которые сразу пали под действием колдовских чар. Но воина убить мидийцы не могли, потому что акинак защищает владельца от гибели, пока он не выполнил миссию. Мудрец-отшельник, собравший библиотеку, сделал пометки, что запечатанная ловушка была оформлена как погребальный курган и, судя по координатам это как раз то место, где ведутся раскопки.

Дивчина в расстройстве чувств чуть всхлипнула: – Могила вскрыта, и разгневанный воин, гуляя, напал на Пашу?

– Можно и так сказать, – подключился к разговору Анатолий Александрович. – Воин помешал Чарной выполнить обряд. Может, принял её за одну из жрецов-мидийцев. Я так понимаю, что он был как замороженный в течение тысяч лет, а вскрытие кургана его разбудило, и он теперь стремится выполнить задание.

– То есть Паше ничего не угрожает? – краснея, робко спросила Маша.

Александр Анатольевич пожал плечами и уклончиво ответил: – Магия колдуньи совершила непредсказуемый кульбит.

Елизавета Леопольдовна, задумчиво медленно проговаривая слова, произнесла: – Магическое оружие встретило некие чары, и произошла вспышка, о которой говорил Глеб. Если их не испепелило, то забросило в какую-то временную петлю и когда этот воин выполнит миссию, Паша и Александра вернутся домой.

Все замолчали, обдумывая версию дозорной. Вдруг на кухню резво вбежал Акела, и прошёл туда, где ему определили место для еды и питья, и стал шумно лакать воду.

– Оёёюшки! Ребята проснулись! Проходите в гостиную, я вас накормлю, – всё ещё ошарашенная, переваривая свежеиспечённую новость, засуетилась заботливая хозяюшка.

Умывшись Глеб, проверил, что его вещи ещё не высохли, вернулся в спальню и сменил пижаму на джинсы и серую футболку с принтом шахматных фигур. Он предположил, что приблизительно через час сменит одежду на привычные защитные штаны и оливкового армейского цвета футболку. И тут в комнату заскочила сестра, постучав, как обычно, когда уже вошла.

– Я майку твою возьму для Димы. Ему же жарко в рубашке с длинным рукавом, а к дедушке в деревню нескоро поедет, – протараторила она, заглянув в платяной шкаф и через секунду покинув комнату прихватив то, что искала.

Глеб бросил вдогонку смешливый взгляд, с каждым днём взрослеющая и хорошеющая сестра, проявлением беспокойства не только о себе, всё больше походила на маму. И снова серьёзность ледяным пленом сковала мысли парня, и с сосредоточенным видом он пошёл в гостиную. В коридоре Глеб столкнулся с выходящим из детской таким же сконцентрированным Димой.

– Как спалось? – поприветствовал он друга.

Дима покачал головой из стороны в сторону: – Это был не сон, а кошмар. После общения с медузами на островах Мауг меня всё чаще посещают сновидения, где что-то происходит. С расшифровкой туго. Сколько не стараюсь, всё без толку. Наставники говорят, что когда перестану пытаться понять, то всё пойму. Знать бы, как уразуметь эту мудрость.