А дальше меня ждала дорога в Москву. Дальнобойщики, помня о наказе Руслана, поместили меня в «спальный» отсек за их головами и делали всё, чтобы я не почувствовала себя плохо.

Мы часто останавливались, чтобы размять ноги; заезжали в кафе, чтобы перекусить горячей едой или просто попить чаю.

На одной из остановок я позвонила Вере Алексеевне – моей начальнице и квартирной хозяйке по совместительству и объяснила, что вынуждена внезапно уехать – я выиграла грант на обучение за границей.

Затем, переведя дух, я позвонила маме и обрадовала её той же новостью.

Последний мой звонок был сестре.

— Ты что, передумала? – резко спросила Анька вместо приветствия. – Остаешься в городе?

— Я уже на полпути к светлому будущему, — невесело рассмеялась я. – Пожалуйста, забери сегодня мои чемоданы из квартиры, где я жила. Квартирная хозяйка сказала, что заедет туда к семи вечера.

— И что мне с ними делать?

— Что хочешь, — ответила я. – Только не вези их к маме и бабушке.

— Тогда я их выкину, — фыркнула сестра.

— Твоё дело, — согласилась я. – Не забудь, сейчас твоя очередь позаботиться о маме и бабушке.

— Не волнуйся, — довольно рассмеялась Анька. – Уж как- нибудь поизображаю тебя в скайпе.

Я волновалась, очень волновалась… Но выбора у меня не было.

Настало время позаботиться о себе самой.

Послесловие. Анна

Яна исчезла.

Я так знала, что эта дурочка в итоге сломается, не выдержав союза с подобным мужчиной. Соболев не для всех. Тем более, не для серой мыши из архива.

Моя сестричка была неплохой: наивная как мамашка, скромная, как бабка с дедом. Девственница, отличница, заботливая хозяюшка… я не винила Соболева за то, что он повёлся на что-то новое. В конце концов, он мужчина, а мужчины по своей природе полигамны, что поделать.

Янка... я надеялась, что она найдет своё счастье где-нибудь подальше от родного города. Ради этого я была готова даже изображать свою скучную сестрицу в скайпе, чтобы не расстраивать предков. А ещё, я ведь понесла немалый убыток — те документы, которые я заказала себе на всякий случай, стали новыми Янкиными документами. С одной стороны, всё было по честному: мне – Соболев и родной город, ей… ну, хотя бы документы.

Правда, меня злило, что даже на фальшивках, она оставалась Соболевой, ну почти… Она не имела права носить эту фамилию.

Это я, я должна была стать Соболевой, а не она. Ведь Дима выделял меня с самого начала.

Я была не просто одной из телок, которых он заказывал, я была лучшей. Я уверена: если бы он не заметил мою сестрицу в суде, он рано или поздно остановился бы на мне… Потому что это я была той самой, которая удовлетворяла его – я, а не эта девственная курица.

Ну что ж, теперь каждый получил по заслугам.

Я подошла к зеркалу и проверила макияж. Сегодня я не делала привычного яркого мейка — сегодня мой образ будет служить только одному зрителю, а у него не очень хороший вкус.

Сарафан со скромным вырезом, аккуратный френч на ногтях, бледная розовая помада…Я мысленно усмехнулась, решив, что это поправимо: Соболеву когда-нибудь надоест эта игра в невинность, и мы вернемся к тому, с чего начали. К грубой мужской силе и слабой, подчиняющейся женщине.

Он мог делать с моим телом всё, что угодно: быть грубым, причинять боль, использовать моё тело ради эгоистичного наслаждения — я ловила кайф от любого, даже самого болезненного траха с ним. Особенно от болезненного.

Янка посчитала бы, что это ненормально. Но я бы тут же рассмеялась на это. Ненормально было другое: воспринимать слова нашей матери и её предков как истину. Кто сказал, что надо быть честной? Кто сказал, что надо хранить своё тело для одного единственного – с какой стати-то? Я люблю секс, люблю мужчин, люблю крепкий член внутри своего тела и сама решаю, что мне делать со своим телом.

Блюсти честь… Ха-ха, я наблюдала за матерью, которая прожила без нормального траха всю свою жизнь (наш долбанный папашка не в счёт), помню безденежье, стыдливый плач матери, когда денег не хватало даже на самое необходимое — она работала, её предки работали, только вот таких честных работяг всегда было завались, а потому никому не приходило в голову платить им нормальные деньги.

Да, меня трахали за деньги – а кого на работе не трахают за них? Даже мою скромную сестрицу – хрен знает, что там такого происходит у них в этих архивах, но и ей начальство периодически трахало мозги – восемь часов кряду, а платили? Ха, мне хотелось каждый раз смеяться, когда она радовалась своей нищей зарплате.

Я рада, что избежала этой ловушки – этого беличьего колеса, куда тебя помещают в начале самостоятельной жизни, и где ты остаешься до самого конца, пока не сдохнешь: вкалывать, чтобы купить кусок хлеба, чтобы утром снова начать вкалывать. При этом ещё и стесняясь своих собственных желаний! Убеждать себя, что именно ты живёшь правильно, а не Людка, дающая всем подряд; не Васька, который поимел чуть ли не полгорода, пока его примерная жёнушка ворковала над их детишками и успевший завести вторую и даже третью семью в других городах.