Узнав о событиях в орде (так называли гунны военный лагерь и княжескую ставку), правитель дунху решил, что смута ослабила гуннов, и потребовал от Маодуня уступить пограничную территорию. Многие старейшины, опасаясь войны, советовали Маодуню отдать землю. «Крайне разгневанный, Маодунь ответил: „Земля — основа государства, разве можно отдавать ее!“. Всем, советовавшим уступить землю, он отрубил головы. Затем Маодунь сел на коня, приказал рубить головы каждому, кто опоздает явиться, двинул на восток и внезапно напал на дунху… Он разгромил дунху наголову, убил их правителя, взял людей из народа и захватил домашний скот». Так описал Сыма Цянь начало гуннских завоеваний.

В 203–202 гг. до н. э. Маодунь подчинил племена Саян, Алтая и Верхнего Енисея (в том числе древних кыргызов на территории современной Хакасии) и окончательно установил северные границы своей державы. Но оставались два главных противника — Китай и юэчжи.

В 202 г. до н. э. закончилась гражданская война в Китае. К власти пришла династия Хань. Ее основатель, Лю Бан (император Гао-ди), стремясь обезопасить границу, зимой 200 г. лично повел войска против гуннов. После первых столкновений Маодунь отступил, а ханьский авангард в преследовании противника оторвался от основных сил. С авангардом был сам император. Гунны сразу же прекратили отступление и четыре их конных корпуса окружили императора в горах Байдэн: «в течение семи дней ханьские войска, находившиеся в горах и вне их не могли оказать друг другу ни военной помощи, ни помощи продовольствием», — пишет Сыма Цянь. «Конники сюнну на западной стороне все сидели на белых лошадях, на восточной стороне на серых с белым пятном на морде, на северной стороне — на вороных, а на южной стороне — на рыжих лошадях» [Таскин, I, с. 41].

Спасло императора только обещание заключить с гуннами мирный договор, основанный на родстве, т. е. выдать за Маодуня принцессу из императорского дома. Маодунь снял окружение. Император выполнил обещание лишь после нескольких новых набегов гуннов и, вместе с принцессой, прислал богатые подарки, обязавшись возобновлять их ежегодно, — шелковые ткани и вату, вино и рис, украшения. Фактически это была замаскированная дань. Между гуннами и Хань на 40 лет установились мирные отношения, лишь ненадолго прерванные гуннскими набегами в 166–163 гг.; после них договор о мире и родстве был возобновлен.

Самую жестокую войну Маодуню и его наследнику, Лаошань-шаньюю (174–161 гг. до н. э.), пришлось выдержать с юэчжами. Борьба длилась четверть века и лишь в 177–176 гг., ценой величайшего напряжения гуннам удалось переломить борьбу в свою пользу. Окончательная победа была одержана между 174–165 гг. до н. э. Вождь юэчжей пал в бою, а из его черепа Лаошань-шаньюй сделал чашу для Питья. Оттесненные в Среднюю Азию, юэчжи завладели землями в верховьях Аму-Дарьи и впоследствии стали создателями Кушанской державы. А западная граница гуннов надолго стабилизировалась в Восточном Туркестане, где они не раз сражались с ханьцами за власть над богатыми городами-оазисами бассейна Тарима.

Дань, которую получали шаньюи от ханьского двора, была совершенно недостаточна для удовлетворения потребностей значительного кочевого населения в продуктах оседлого хозяйства. Поэтому, для гуннов более существенным было установление пограничной торговли, которую, однако, не разрешало императорское правительство, видевшее в торговле только инструмент давления на «варваров». Позднее, суть этой политики четко сформулировал один из китайских историографов: «нет дани (от варваров) — нет и торговли с ними, есть дань — есть и вознаграждение (т. е. торговля)».

Добиваясь открытия рынков на границе, шаньюй начал в 158 г. новую серию набегов и опустошил несколько северных округов. «После этого (в 152 г.) император Сяо-цзин снова заключил с гуннами мир, основанный на родстве, открыл рынки на пограничных пропускных пунктах, послал гуннам подарки и отправил принцессу, согласно прежнему договору». «Отличаясь алчностью, — добавляет Сыма Цянь, — гунны ценили рынки на пограничных пропускных пунктах и любили китайские изделия» [Таскин, I. с. 49–50].

Экономика гуннского общества по описанию Сыма Цяня весьма примитивна: «в мирное время они следуют за скотом и одновременно охотятся на птиц и зверей, поддерживая таким образом свое существование, а в тревожные годы каждый обучается военному делу для совершения нападений. Таковы их врожденные свойства… Начиная от правителя, все питаются мясом домашнего скота, одеваются в его шкуры и носят шубы из войлока» [Таскин, I, с. 34–35]. Столь же простой кажется и проистекающая из характера экономики программа отношений с Китаем, сформулированная одним из шаньюев: «Я хочу открыть вместе с Хань большие заставы для торговли, взять в жены дочь из дома Хань, хочу, чтобы мне ежегодно посылались 10 тыс. даней рисового вина, 5 тыс. ху (мер) проса, 10 тыс. кусков различных шелковых тканей, а также все остальное, и в этом случае на границе не будет взаимных грабежей» [Там же].

Однако, с представлениями о чисто кочевом характере гуннского общества никак не вяжутся неоднократные упоминания о городках в глубине гуннских земель, о хранимых там запасах зерна; сообщая о суровых для гуннов зиме и лете 89–88 гг. летописец замечает: «в это время начался снегопад, длившийся несколько месяцев подряд, скот падал, среди населения начались болезни, хлеба не вызрели, напуганный шаньюй построил молельню» [Таскин, II, с. 28].

В Забайкалье археологи исследовали один из гуннских городков у впадения р. Иволга в Селенгу. Иволгинское городище, окруженное четырьмя рвами и четырьмя валами, имеет площадь в 75 гектаров, застроенных полуземлянками (отрыто около 80 жилищ); там обнаружены следы железоделательного и бронзоволитейного производства, а главное — сошники из чугуна и литейные формы для них, железные серпы и каменные зернотерки. Судя по малым размерам сошников, плуги у гуннов были небольшие деревянные, и земля вскапывалась не глубоко. Развитию земледелия, однако, препятствовали суровые природные условия страны гуннов, и собственное производство зерна (главным образом, проса и ячменя) никогда не удовлетворяло потребностей довольно многочисленного населения (по расчетам исследователей, около 1,5 млн. человек).