Выраженный ранневолосовский материал содержала и Ширингушская стоянка на р. Вад в Мордовской АССР, обследованная в 1940 г. П.Д. Степановым [340] , а в 1957 г. М.Ф. Жигановым [341] . В 1940 г. были вскрыты остатки полуземляного жилища. Ширингушская стоянка является типичным ранневолосовским памятником, Керамика стоянки, изготовленная из глины с примесью в тесте песка и растительных остатков, представлена крупными сосудами (Д=20–40) полузакрытой формы с плоским и иногда расширенным краем горла (рис. 39, 1, 2), Поверхность ее снаружи — заглаженная, а изнутри имела следы горизонтальной штриховой зачистки. Украшена была снаружи слабо-разреженным орнаментом, выполненным отпечатками среднезубчатого штампа, перевитой веревочки и ямчатыми вдавлениями [342] . Такой же ранневолосовский облик имеет и кремневый материал, состоящий более чем из 100 законченных орудий — узких желобчатых долот, листовидных и подтреугольных наконечников стрел, концевых скребков и т. п.

Отдельные фрагменты керамики ширингушского типа обнаружены и на Иморской стоянке по р. Вад [343] . Н.В. Говоровым в 1930 г. в устье р. Вад у г. Кадома была открыта интересная Кокуйская стоянка, содержавшая керамику с примесью в тесте песка и растительных остатков, с орнаментом из оттисков перевитого шнура, зубчатого штампа и реже прочерченных линий. Недалеко от этой стоянки им же на р. Мокше в окрестностях г. Кадома были выявлены еще две стоянки — Мокшинская и Бельская, по керамике близкие к Кокуйской стоянке. Вероятно, к этому же памятнику следует отнести Баевскую, Нароватскую и Теньгушевскую стоянки, открытые в 1939 г. С.Б. Вернером в окрестностях с. Теньгушево. Для всех этих памятников характерна керамика с преимущественной примесью растительных остатков, изредка толченой раковины, заглаженной поверхностью, орнаментированной оттисками перевитого шнура, зубчатого штампа, резных линий и редко ямчатых вдавлений. Специфично раннее появление здесь оттисков парной гребенки. Вместе с тем в керамике памятников бассейна р. Мокши отмечается наличие сосудов с уплощенными днищами, а также небольшой группы сосудов с ранними фатьяновско-балановскими чертами.

По-видимому, где-то на рубеже III–II тысячелетий до н. э. (а может быть, даже и в конце III тысячелетия до н. э.) ранневолосовские племена из районов Суры и Мокши, а также бассейна р. Цны проникают и на Среднюю Оку, о чем свидетельствует материал стоянки Ибердус у г. Касимова (раскопки И.К. Цветковой в 1960 и 1962 гг.) и I Борковского поселения у г. Рязани (раскопки Н.В. Говорова в 1929–1930 гг.). Этот район нельзя считать исконной территорией волосовских племен, ибо в эпоху неолита здесь были распространены племена так называемой рязанской культуры с керамикой ямочно-гребенчатого облика [344] . А.Я. Брюсов и И.К. Цветкова считают, что в начале II тысячелетия до н. э. в материальной культуре рязанских племен в результате волосовского влияния возникли волосовские черты [345] .

В этом отношении определенный интерес представляет стоянка Ибердус I, изученная И.К. Цветковой в 1960 г. у г. Касимова на р. Оке. Ею были вскрыта остатки крупного (10,8x4,8 м) жилища полуземляночного типа. Сосуды стоянки, судя по многочисленным фрагментам, имели полузакрытую форму, приближенную к котловидной, с приостренным или округлым днищем и заглаженной поверхностью. Края венчиков, как правило, уплощенные и иногда имеют волнистый изгиб (рис. 39, 5). Основная техника орнаментации — оттиски перевитой веревочки. Орнаментальные узоры покрывают не только внешнюю поверхность, но занимают и край горла, а иногда заходят и на внутреннюю часть сосуда. Обычны узоры в виде диагональных и горизонтальных линий, вертикальных полос, иногда крупной сетки и т. п. (рис. 39, 5–7). Но наряду с этим характерно и сохранение пережиточных традиций ямочно-гребенчатой орнаментации в виде выдержанной горизонтальной зональности, рядов неглубоких ямок, правда, выполненных большей частью оттисками перевитой веревочки. Традиционным, по-видимому, является также употребление и штампа в виде парной гребенки и овальной рамки.

Не может быть никакого сомнения в том, что основные особенности культуры ранневолосовских стоянок Средней Оки в конце III или на рубеже III–II тысячелетий до н. э., за исключением отдельных деталей, возникли в результате прихода сюда нового населения, ничего общего не имевшего с населением рязанской культуры. Действительно, ни формы жилищ, ни форма и орнаментация керамики, ни ведущие типы орудий не имеют генетической преемственности с культурными чертами местного предшествующего населения.

В то же время почти все особенности нового культурного образования через памятники Мокши, Вада, Верхней Суры уводят нас на Среднюю Волгу к стоянкам типа Майданской и близких ей памятников. Исходя из этого следует полагать, что в основе среднеокского, как и средневолжского вариантов ранневолосовской культуры, лежат одни и те же предшествующие культурные образования, наиболее вероятными из которых являются соответствующие варианты волго-камской культуры. Не повторяя здесь вышеприведенных доказательств в пользу генетической преемственности между волго-камской и волосовской культурами, замечу, что в сложении среднеокского или окско-мокшанского варианта, очевидно, принимали участие и какие-то другие элементы, возможно, более южного происхождения [346] .

Наконец, при выяснении вопросов формирования культуры волосовских племен нельзя не учитывать и определенного участия в этом процессе населения позднебалахнинской культуры. На Оке и в западных районах Средней Волги волосовские племена постепенно ассимилируют балахнинское население и, естественно, впитывают некоторые элементы его культуры. Не исключено, что характерная для ранневолосовской керамики орнаментация оттисками перевитой веревочки возникла еще в балахнинской среде.

Итак, следует считать, что волосовские племена — непосредственные потомки волго-камских неолитических племен — при формировании своей культуры впитали некоторые черты и инокультурных образований: балахнинской, рязанской культур и, возможно, более южных культур типа поздней днепро-донецкой. Причем, эти посторонние включения более сильными были в западных (среднеокских) районах, тогда как на Средней Волге более устойчивыми были традиции местных волго-камских племен.

Расцвет волосовской культуры относится к первой четверти II тысячелетия до н. э. или ко второму этапу ее развития. В связи с выделением этого этапа встает вопрос о периодизации волосовской культуры в целом. Но прежде чем изложить нашу схему периодизации, следует остановиться на кратком анализе имеющихся схем, предложенных в свое время А.Я. Брюсовым и И.К. Цветковой.

В развитии волосовской культуры А.Я. Брюсов выделяет четыре этапа [347] :

1. Этап культуры памятников с ямочно-гребенчатой керамикой типа Мало-Окуловской стоянки, лежащих, по мнению А.Я. Брюсова и И.К. Цветковой, в основе развития волосовской культуры; дата этапа — III тысячелетие до н. э.