Мне страшно, и я готов это признать. Страшно. За бедную, маленькую девочку, которая узнала за один вечер слишком много всего. Я боюсь, что она сделает какую-нибудь глупость.

— Олег, я нашла это.

Алена протягивает мне Алисин телефон, а еще какие-то засаленный ключи со знаком «KIA» на крышке и порядковым номером сзади. Ага. Молодец, Алиса, значит ты сообразила взять в аренду машину, чтобы я тебя не заметил? Признаюсь, удивила. Но машина на месте, а ключи у меня. Куда ты делась, твою мать?!

— Поищи ее на территории, я к охране.

Я решительно иду в сторону будки охраны, откуда выползает здоровый кавказец и улыбается.

— Потерял что-то, брат?

— Девчонку видел?

— Сбежала? — усмехается, — Бывает, брат. Да и ну ее к черту, я…

Прикалываться вздумал?! Думаешь, что мне сейчас есть дело?! Хватаю его за грудки и с такой силой ударяю о стенку будки, что она жалобно трещит. Не даю ему и слова вставить — мне сейчас реально не до глупости, — резко приближаюсь и рычу прямо в лицо.

— Видел. Девчонку?! Да или нет?! Коротко!

— Видел я, видел!

— ГДЕ?!

— Сбежала через ворота!

Пешком?! Алиса, ты чокнулась?! Отпускаю мужика и, не вслушиваясь в его причитания на другом языке, несусь обратно в гостиницу, где молниеносно забираю свой телефон, толстовку и ключи от своей машины. На все про все уходит меньше пяти минут, и вот я уже резко сдаю назад и выезжаю с территории.

Если с ней что-то случилось…Твою мать-твою мать-твою мать!!! Бью по рулю кулаком пару раз, сам еле дышу. Сука! Ничего…уйти далеко она не могла физически. Надеюсь только, что ей хватило мозгов не садиться ни в чью машину!

Хватило. Или просто не было никого? Но я выдыхаю с облегчением, когда почти сразу, как выезжаю, натыкаюсь на тонкую фигуру впереди. Она идет быстро, сжалась вся, но не оборачивается, когда ее путь освещают мои фары, а я останавливаюсь. Твою мать! Алиса…

Когда я к ней подлетаю и разворачиваю на себя, Алиса не сразу понимает, что происходит. Ее взгляд совершенно потерянный, но когда он приобретает фокус, вместо привычной мне улыбки, я получаю ненависть. Она изо всех сил рвется в сторону, поскальзывается и чуть не падает. Я ее держу крепко, только благодаря этому она не летит в овраг, но она этого не понимает. А может для нее овраг лучше, чем моя близость? Неприятно. Кривлюсь, а когда она еще раз рвется, дергаю на себя. Алиса такого не ожидает и вбивается в мой торс со всего размаха, снова ловит ступор, а потом начинает меня бить…

Я заслужил даже больше, чем эти маленькие удары сжатыми кулачками. Она орет, ничего не говорит — просто кричит и бьет меня. Ей это сейчас нужно. Я все понимаю, поэтому только сильнее прижимаю к себе и сношу каждый ее удар, как она царапает мне торс, руки, лицо — плевать. Я терплю, потому что заслужил даже больше.

Мне остается только ждать, когда она устанет. Это рано или поздно должно случится, но время идет, а Алиса все сражается. Вдруг в голову приходит мысль, что она до конца будет биться, пока сознание не потеряет. И заболеет…Непременно заболеет ведь, сама же до нитки промокла. Хватит. Если захочет повторить — пусть лучше лупит меня дома. Я подхватываю ее под колени и взваливаю себе на плечо. Продолжает, укрепляя мои опасения — нет, она не сдастся. Правильно значит — пусть лучше лупит меня дома. Усаживаю ее на сидение, но какое там? Алиса не собирается оставаться со мной в замкнутом пространстве. Для нее это, кажется, просто невыносимо, а мне это понимать совсем неприятно, но что делать? Стягиваю ей руки ремнем безопасности, потом пристегиваю и быстро обхожу тачку со стороны капота. Главное, чтобы за эти пару секунд она весь салон не разнесла, как бешенная кошка. Поранится еще…Но Алиса наконец успокоилась. Как успокоилась? Вряд ли, конечно, просто адреналин перестал работать, и силы кончились. Она сидит, не шевелится, только в пол смотрит. Ее трясет. Я включаю печку на максимум, подогрев сидений в придачу, а потом газую в сторону города. Не смотрю на нее. Мельком только касаюсь, но не концертирую внимание — мне снова страшно увидеть дело рук своих. Моя вина же во всем этом, только моя. Возможно был другой выход? Позволить брату сесть? Взять его вину на себя? Последнее, скорее, глупость и агония, но все же. А почему нет? Что угодно, но не касаться этой глупой девчонки никогда…

— Все было враньем, да? — хрипло, еле слышно спрашивает она, и я слегка вздрагиваю.

Не ожидал услышать ее голос сейчас. И к вопросу этому не готов совершенно…Черт…Бросаю на нее короткий взгляд, потом перевожу его на дорогу и мотаю головой.

— Нет.

— Я все слышала.

— Я ей врал, не тебе.

— То есть ты меня любишь?

Не хочу, но выталкиваю из себя очередную ложь.

— Да.

— Врешь.

Алиса неожиданно усмехается, а потом стирает слезы и просит.

— Развяжи, мне больно.

— Алиса…

— Мне больно, твою мать! Развяжи немедленно, или ты пожалеешь, клянусь! Я орать буду всем машинам обо всем в деталях!

Смотрю на нее теперь дольше. Взгляд абсолютно уверенный и какой-то слегка даже безумный, поэтому я ей верю. Еще как будет. На утро весь город будет знать все в деталях — это не нужно ни ей, ни мне тем более.

— Только без глупостей, поняла?

— Типо той, где я верю в твою любовь? — горько спрашивает, а потом отворачивается, лишь руки мне протягивает.

Кривлюсь, но одним щелчком расстегиваю ремень и скидываю его с ее запястий. Черт, надеюсь, что я об этом не пожалею…

Алиса трет нежную кожу, молчит, глаз больше не поднимает.

— Это папа тебя заставил?

— Алиса, я же сказал…

— ПРЕКРАТИ МНЕ ВРАТЬ!

Молчу. Я не знаю, что сказать, поэтому молчу. Мысленно подбираю линию поведения, но ничего путного в голову не приходит вообще. Я притормаживаю на светофоре, а она вдруг выпаливает:

— Я тебе не верю!

Открывает дверь и снова припускает. Я только и успеваю, что податься вперед, а ее маленькая фигура скрывается за поворотом. ТВОЮ МАТЬ! На будущее: если вы везете в машине разъяренную женщину, никогда. Вы слышите?! Никогда не отстегивайте ее ремень безопасности! Он вам пригодится.