— Господа, знакомьтесь, — заговорил Аднан. — Сезар Нойман, наш иракский коллега. Леди Эоланта, его младшая сестра. Насир Амари, самый юный из моих подопечных, — кивнул он на одного из гостей, темного эльфа с задумчивыми черными глазами. — А этого джентльмена зовут Фуад Талеб.

Рыжеволосый мужчина вежливо кивнул, но тепла в его зеленых глазах не прибавилось ни на йоту. Перед тем, как пожать протянутую Сезаром руку, он помедлил, будто задумавшись.

— Рад знакомству, — искренне улыбнулся Насир, отвечая на рукопожатие.

— Вы не представили нам прекрасную госпожу, — напомнила хозяину Эоланта.

Аднан посмотрел на сидевшую за столом женщину.

— Это леди Насрин, супруга Фуада. Вы должны его извинить. Он задумчив вовсе не потому, что не хочет выказывать вам должное уважение. Мужчине, который женился три недели назад, хочется проводить вечера с любимой женщиной, а не за столом, где ведут скучные деловые разговоры. Взгляните на нее, леди Эоланта, и вы все поймете. Восхитительный нежный цветок, созданный для того, чтобы хранить семейный очаг.

— Очень приятно, миледи, — слабо улыбнулась Насрин. — Вы красавица.

Ее французский акцент был едва заметным, но Сезар его уловил. И Эоланта, как выяснилось спустя мгновение, тоже.

— Сколько вам лет, леди Насрин? — спросила она по-французски.

Фуад и Насир, судя по всему, не знавшие языка, недоуменно переглянулись.

— Восемнадцать, моя госпожа. Леди Эоланта, — тут же поправилась миссис Талеб.

— Вы хорошо говорите по-арабски. Давно здесь живете?

Щеки собеседницы порозовели.

— Меня увезли из родного дома, когда я была еще девочкой.

— Думаете, я торгую детьми? — обратился к Эоланте Аднан. — Я прожил долгую жизнь и сотворил много чудовищных вещей, но даже у меня есть границы. Она похожа на рабыню? Я устроил одному из своих подопечных хорошую партию, только и всего. И прилично за нее заплатил. Если бы не я, она продолжала бы ублажать богатых клиентов в борделе. А теперь она замужем за богатым мужчиной, покупает себе украшения и платья, живет в хорошем доме и ни в чем не нуждается.

— Что на тебя нашло? — понизив голос, спросил у сестры Сезар.

Бросив короткий взгляд на Фуада, Эоланта опустила глаза.

— Я плохо переношу дорогу, месье Саркис. Поверьте, я не хотела оскорбить вас.

— Тогда, думаю, вам следует отдохнуть и подышать свежим воздухом. Можете поужинать на балконе, погода сегодня отличная. Возьмите леди Насрин с собой. Вряд ли вам будут интересны мужские разговоры. Я распоряжусь, чтобы слуги принесли еду.

Когда сестра и Насрин вышли из комнаты следом за одной из жен Аднана, закутанной по самые глаза, Сезар опустился на подушки возле стола.

— Мимо нас прошло что-то важное? — осведомился Фуад. — К сожалению, я не знаю французского.

— Тебе не помешало бы его выучить, — заметил хозяин, разливая вино. — Займись этим в ближайшее время. Если, конечно, ты не передумал и хочешь участвовать в том деле, которое мы обсуждали. Ваше здоровье, господа.

Насир пригубил напиток и, отставив бокал в сторону, принялся за жаркое с бараниной и луком.

— Мы часто вспоминаем про Ливия, — сказал он, глянув на Сезара. — Надеюсь, у него все хорошо.

— Насколько я слышал, дела у него идут прекрасно.

— Если не думать о том, что он сидит в тюрьме строгого режима и попал туда благодаря вам, — вмешался Фуад.

Сезар пожал плечами, поливая кускус[1] в своей тарелке овощным бульоном.

— Вы правы, доля моей вины в этом есть. Но никто не заставлял Ливия везти героин через границу, на которой не было наших таможенников. И я его об этом предупреждал.

— Плевать я хотел на ваш героин. Меня волнует другая сделка. Та, которой я занимался чуть ли не двадцать четыре часа в сутки на протяжении нескольких месяцев. Знаете, каково это — объяснять озабоченным клиентом, что женщин они получат нескоро?

— Знаю, друг мой. Я объяснял то же самое наркоторговцам, которые употребляют собственный товар. Они родную мать готовы убить за дозу.

— А о том, как закон карает работорговцев, вы знаете? Это вам не пять лет за героин. Это в лучшем случае лет пятнадцать, а в худшем — смертная казнь. Благодаря вам мою голову чуть не сунули в петлю. Каково?

Аднан слушал беседу гостей, не торопясь притрагиваться к еде.

— Фуад принял эту историю близко к сердцу, — пояснил он. — Когда-то Ливий помог ему, одолжив деньги и обеспечив работой, и между ними завязалась крепкая дружба. От себя могу добавить, что вред, нанесенный случившимся, на первых порах не казался мне серьезным, но время обратное. И дело не в деньгах, а в том, что мы потеряли большую часть наших связей на французской границе. Тамошняя полиция встает на дыбы, услышав слово «работорговля». А на французскую границу мы традиционно возлагаем большие надежды.