— Абсолютно. Но если это и есть ваш секрет, который я пообещала хранить… — Она развела руками. — Я не имею права вас осуждать.

Даор любовался ей. Алана будто что-то решила для себя и теперь держалась увереннее. Это завораживало. На сердце было легко и спокойно.

— Твоя интуиция тебе не врала. Я не ношу с собой птиц. — Даор проговорил так, будто признался в неприличном секрете, и очаровательная собеседница, будто ловя его настроение, так же печально склонила голову. — Но знаю, где их взять.

— Я не умею ловить, — покачала головой Алана, будто он предлагал ей взять лук. — Я недостаточно быстрая.

— Никогда бы не подумал, что мне это пригодится, — скорее для себя заметил Даор, прощупывая лес. Подходящая птица, крупный неповоротливый самец, последний раз курлыкнула, и с писком задохнулась в сплетенной им сети. — Когда я был очень молодым, мой первый учитель считал, что мне нужно уметь выживать. И научил меня вот этому.

Он не стал говорить, что учитель показывал ему, как ловить вовсе не лесное зверье, а добычу куда крупнее и умнее.

Тушка проплыла почти над головой Аланы и зависла в воздухе перед лицом Даора. Алана во все глаза смотрела на трепещущее на ветру оперение, а потом резко выдохнула и протянула руку. Герцог так удивился ее жесту, что не стал ей мешать, и когда девушка встала на цыпочки и уверенно схватила птицу пониже клюва, усмехнулся:

— А я было подумал, что ты испугаешься и не захочешь притрагиваться к трупу.

— Нет, я умею готовить, — махнула свободной рукой Алана. — Мне нужно только его ощипать, выпотрошить… У вас нет какого-нибудь ножа? Его можно приготовить с можжевельником. Мне понадобится еще костер, я пробовала разжигать огонь сама, но у меня даже с дровами получается плохо.

— Подожди, — остановил ее Даор, еле удерживаясь от новой вспышки смеха. — Ты ее что, жарить собралась?

— Ну да. А вы… нет?

Девочка только что спросила его, не ест ли он птиц сырыми?!

Она стояла, зажав в кулаке тощую шею фазана, лапы его цепляли ее юбку, а лицо было серьезным и немного растерянным. Солнце за ее спиной золотило взъерошенные ветром волосы.

— Ты поразительная, — честно сказал он.

— Я была кухаркой, — неожиданно парировала она. — Мне приходилось отрубать головы курицам. Было бы поразительно, если бы я боялась птиц. Я же не леди, кто бы меня кем ни считал.

— Ты говорила, что была учителем, — напомнил Даор, не желая, чтобы этот момент прекращался, но с тоской ощущая, что он ускользает.

— Моя мама готовит лучше всех в Зеленых землях, и я ей помогала сколько себя помню. И в Приюте я тоже готовила целыми днями, — пожала плечами девочка. Какой-то страх мелькнул в ней, будто она сказала лишнего. Боится напоминать о Виле, догадался Даор. — Мама отправила меня в Приют вместо себя, и я знаю, что приглашение было вашим. Надеюсь, это не разозлило вас и никак не помешало вашим планам. Если имелось что-то такое, что должна была сделать мама, вы скажите мне, я сделаю это за нее.

— Ты очень неаккуратна в словах. Я мог бы приказать тебе разрушить Приют после такого обещания.

— Вряд ли вы хотели, чтобы мама разрушила Приют. Я надеюсь, — добавила Алана.

— В следующий раз лучше использовать другую формулировку.

Девочка не стала делать вид, что не поняла его:

— Если имелось что-то такое, что должна была сделать мама, вы скажите мне, я постараюсь сделать это за нее, если смогу.

— Так лучше.

— Вы не злитесь на нее? — спросила Алана негромко. — Отец умер, и маме пришлось остаться в Зеленых землях с Евой, это моя младшая сестра. Поэтому я поехала вместо нее.

Она не стала никого обвинять, как и обычно, но Даор понимал, что девушка вспомнила, благодаря кому лишилась отца. Он порадовался, что тогда, у разбойников, сказал ей, что был не в курсе планов Юории. Впрочем, Алана не обвинила бы его все равно. Она редко давала чувствам возобладать над целесообразностью рациональных действий, а сейчас, когда за спиной Даора лежал спеленутый его исцеляющими заговорами дорогой ей наставник, тем более не допустила бы такой ошибки.

И Алана не знала, что ее приемная мать мертва. Рассказывать правду ей не стоило, не сейчас, когда она, обернувшаяся созданным им полотном, предлагает приготовить фазана, и наконец ведет себя не как кролик перед удавом, а чуть более свободно, когда улыбается и шутит. Не сегодня, только не сегодня.

— Я не злюсь на нее.

Она улыбнулась, словно очнувшись от тяжелых мыслей.

— Отдай мне фазана, — потребовал Даор.

— Вы что, серьезно будете есть его так? — недоверчиво протянула девочка. — Только не говорите, что собираетесь его ощипывать и потрошить. Сами. Вы.

— Я собираюсь его поджарить, — улыбнулся черный герцог, страшнейший из правителей Империи, лишь вчера уничтоживший одним слепым ударом половину крупного города, а сейчас забравший у девушки из рук мертвую птицу. — И сделаю это намного быстрее, чем ты.