Диверсант извернулся и взмахом меча перебил силовой жгут, швырнул в меня стальную звезду. Бросок оказался лишён былой стремительности, я легко погасил кинетическую энергию смертоносного подарка и всадил в уже подорвавшегося с земли шиноби две последних пули. Наповал не уложил, но замедлил достаточно, чтобы бойцы моего вновь поредевшего отделения разрядили в диверсанта винтовки, а после для верности пришпилили его к земле штыками.

Готов! Теперь уж наверняка. С гарантией.

Сволочь такая…

Стрельба в глубине наших позиций уже стихла, и я погнал прибежавших к блиндажу караульных обратно, ещё и рявкнул вдогонку:

— Смотреть в оба!

Миша пытался остановить кровотечение, заматывая культю какой-то тряпкой, его приятель-скаут уже перестал корчиться и замер посреди лужи крови, лишь продолжал судорожно всхлипывать и прижимать ладони к ране в животе.

Он был плох, но я всё же нырнул в блиндаж, где хранил доставшийся в наследство от взводного ящичек, отмеченный красным крестом. Отыскал его, подсветив себе крошечной шаровой молнией, но, прежде чем успел выбрался наружу, где-то совсем неподалёку от нас прогремел взрыв, за ним — ещё два, а следом затрещали частые-частые выстрелы. Били не из винтовок и не из пулемётов, стреляли из ППС, которые были только у егерей, зенитных расчётов и пограничников, поставленных прикрывать подходы к высоте со стороны леса.

Да что ж это такое делается?!

Я спешно подпоясался, закинул за спину автомат, навьючил на себя подсумки с боекомплектом и гранатами и поволок из блиндажа трофейный пулемёт. Костёр мы разводили посреди приямка с пологими краями, с трёх сторон от него лежали заменявшие скамейки брёвна, так что я сразу повалился на землю, укрываясь за одним из них и гаркнул:

— К бою!

Но бойцам было не до моих команд: Демид и без того уже валялся на земле и дрожащими руками дёргал рукоять затвора, Тимур пытался втолкнуть в магазин трёхлинейки перекосившиеся патроны, а залитый кровью Миша тянул раненого товарища к блиндажу.

— Голец, отставить! — рявкнул я, раскладывая сошки пулемёта. — Не трожь его, неси аптечку! И патроны! Живо!

Миша опомнился и нырнул в блиндаж, а я вставил магазин в приёмник пулемёта, приподнялся над бревном и огляделся. Чуть в стороне продолжали рваться мины и вовсю шёл бой, но ничего кроме дульных вспышек и всполохов электрических разрядов разглядеть не получалось, даже несмотря на зависшую в небе луну.

Так сразу было и не понять, насколько всё плохо. Сомнут нихонцы тыловой заслон или отобьёмся? И как действовать в этой ситуации нам? Не сейчас, сейчас отданный мне приказ ясен и понятен, но вот если пограничники не устоят — что тогда?

— Первое звено! — гаркнул я, но приказать бойцам выдвигаться на заранее распределённые позиции уже не успел: именно в этот момент на левом фланге едва ли не синхронно рванули две противопехотные мины, а миг спустя из кустов с треском выломился караульный.

— Идут! — проорал он, споткнулся и вскочил уже без винтовки, со всех ног бросился к блиндажу.

В подлеске вновь рвануло, следом захлопали выстрелы, парень споткнулся и упал, а меж деревьев замелькали фигуры сумевших преодолеть колючую проволоку и минное заграждение нихонских пехотинцев.

— Огонь! — крикнул я и швырнул в сторону атакующих гранату.

Рвануло, разлетелись осколки, Демид и Тимур принялись палить из трёхлинеек, я поддержал их длинной очередью. Прошерстил ею подлесок, заставил нихонцев залечь. Брошенная из леса граната упала, не долетев до нашего импровизированного редута нескольких метров, рванула, обдав кусками дёрна и сосновой хвоей, а вот следующую я отправил обратно кинетическим импульсом.

Получайте, твари!

По нам принялись палить откуда-то сбоку, пули застучали по брёвнам, и бойцы вжались в землю, пришлось повернуться и прижать огнём нихонцев, подобравшихся с фланга.

— Стреляйте, черти! — заорал я, сдёргивая торчавший над ствольной коробкой магазин и втыкая на его место запасной.

Сколько их осталось? Четыре? Пять?

Мало! Слишком мало!

Я матерно ругнулся, обстрелял кусты, в которых полыхнула дульная вспышка, и потянулся к сверхсиле, но перестарался и едва лицом в землю не уткнулся, до того пронзительно стрельнуло от правого виска через всё тело к паховой складке. Будто молния пронзила! Хана энергетическому каналу!

Но — работаю. Набираю потенциал. Остальное неважно!

Приполз по отнорку и замер рядом караульный, отряженный в окоп по соседству с позициями третьего отделения, принялся хрипло дышать, после выдавил из себя:

— По косогору танки прут! Ефрейтор сказал, их не удержать!

Час от часу не легче!

Ещё и это!

Стреляли по нам теперь уже с трех сторон, нихонцы мало-помалу подступали и окружали, всё чаще приходилось вжиматься в пологий склон ямы. Огонь противника сделался интенсивней и точней, едва получалось огрызаться, да ещё под кронами деревьев вдруг вспыхнуло пламя, метнулось к нашему редуту двумя косматыми шарами, каждый из которых в диаметре не уступал покрышке грузовика.