Она смотрела гордо, прямо, стараясь видимо всей этой бравадой скрыть тот мимолётный интерес, когда он появился. Но он заметил и блеск глаз, и трепет крыльев её носа, когда она ловила его аромат, и нервно прикушенные губы.

— Пожалуйста, Руслан, я хочу к дочери, — проговорила она.

— Я тебя ещё не отпускал, и, по-моему, чётко озвучил твоему мужу условия твоего возвращения, — он говорил вкрадчиво, скрывая за тихим тоном злость на эту бабу. На её упрямство.

— На что ты надеялась, царица? Чего хотела добиться своим поступком?

— Ничего, я не хотела, — выдохнула она, — я просто хочу домой.

— И что? Вернёшься к нему, как ни в чём не бывало? Продолжите свою прекрасную семейную жизнь? — не то чтобы, Руслану было интересно, просто… Блядь, да неужели он ошибся в ней? И она такая же посредственная пустышка?

— Не твоё дело! — вскинулась она.

— Ты права, не моё, и мне наплевать, но сейчас ты не уйдёшь, — он приблизился, разглядывая сейчас яркие голубые глаза, в которых всё больше разгорался огонь ярости. И губы её нереальные яркие, пухлые, сжимались в линию. Личико начало гореть. Она нервно задышала. Сжав ручки в кулаки, со всей силы толкнула его.

— Ненавижу тебя, ненавижу! — закричала прямо в лицо.

Руслан даже на шаг не отступил, размял шею и плотоядно улыбнулся, чувствуя, как к нему возвращается интерес к ней, как закипает кровь.

Нет, он не ошибся. Царица, из той породы баб, которые притворяются скромными монашками, но в душе надеются, что мужик на интуитивном уровне поймёт, что она своими выкрутасами выпрашивает жёсткий трах.

— Я тебя понял, царица, — хмыкнул Руслан, рывком притягивая её к себе. Она ожидаемо забилась, задёргалась, и намерения перенести их тесное общение наверх, пришлось немного отложить. Он нагнёт её прямо здесь, в этой недоделанной гостиной, на ремонт которой у него, пока, не хватило денег. Но вот после того как её муженёк расплатится с ним, он закончит ремонт дома.

— Что ты понял? — зашипела она, и начал искать лазейки, чтобы вырваться.

— То, что ты и сама признать не хочешь, — Руслан, прижал её к грубо обработанной стенке. — Могла бы просто попросить трахнуть тебя, в кровати было бы удобнее.

— Нет, нет, — заверещала царица. — Не смей!

— Тебе не кажется, что мы это уже проходили, — Руслан ловко расправлялся с её, вернее со своими штанами, на ней. Тем более что их стоило только развязать, и они сами упали к её ногам.

— Не хочу больше слышать эту фальшь, — его пальцы нырнули к ней в трусы, как не силилась она предотвратить это. Заскользили по нежной гладкой плоти, ныряя, сразу к центру.

— Ты же течёшь! — сказал он просевшим голосом, потому что горячая влага на пальцах, словно триггер для него. Пах заломило от прилива крови к члену, все ощущения обострились, и неимоверно захотелось выбить из этой бабы, стоны и просьбы трахать её.

Но царица упрямо крутила головой, и хоть и протяжно застонала, когда он втолкнул в неё сразу два пальца, изгибая их так, чтобы достать до её волшебной точки. Она тяжело дышала и упиралась одной рукой в его грудь, вторую он крепко держал над её головой, прижав к стене.

— Давай, царица, скажи! Я хочу услышать правду, что ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, — сипел он, орудуя пальцами в её всё больше увлажняющемся лоне, и даже чувствовал, как она тихо подрагивает. Большой палец скользил по клитору. Ему, во чтобы, то не стало, захотелось от неё этого признания.

— Не будет этого никогда, — всхлипывала царица, уже закатывая глаза, а рука её переместилась с его груди, легла на плечо, и бёдра расходились всё шире.

Руслан сдерживал себя неимоверным усилием воли. Хотелось вцепиться зубами в изгиб её шеи, как зверь, и одним резким движением насадить на звенящий от напряжения член. И кончить в несколько быстрых толчков. Освободиться от этой тяжести внизу живота, остудить хоть немного огонь в жилах, начать думать головой. Но он не отступал, продолжая трахать упрямую бабу пальцами, собирая все её вибрации.

— Будет, царица, будет, — увещевал он, хрипя ей прямо в губы, — сейчас ты попросишь дать тебе кончить, умолять будешь, а потом старательно отсосёшь мне. А позже я буду наказывать тебя всю ночь, и каждый раз ты будешь меня просить, каждый раз.

Он впился в её губы, синхронизируя движения языка, с пальцами, и освобождая её руку, которая тут же вплелась в его волосы пальцами, прижимая к себе.

Какая же она была сладкая. Сегодня он попробует её везде. Не одна баба его не вставляла так. Эти мысли снова пронеслись в его голове. Не от одной ещё в его жизни не рвало так голову. Этот вкус, словно персонально для него существовал. Действовал на самых низменных уровнях.

Красивая, упрямая сука. Как же он хотел её!

— Ну же! — гаркнул он, отрываясь от её губ, и заглядывая в затянутые желанием глаза. Голубые, потемневшие, молившие довести уже начатое до конца. Но она молчала. Упрямо молчала.

— Хер с тобой, — рыкнул он, и вышел из неё. — Вали спать.

Руслан отошёл, давая ей проход, хотя всё его тело ныло, просило о разрядке, но он упрямо не давал себе воли. Смотрел на распластанную, полураздетую царицу, которая явно ещё не сообразила, что ей дают свободу, так и стояла возле стены, в полутёмной гостиной.