Оргазм был такой силы, что я оглушённая, просто выпала из этого мира и пространства. Да я просто потерялась, в своих чувствах. Как может такое быть, кончить под насильником. Уродом. Как мысленные блоки против унижения, и оскорбления, не сработали, слетели, под напором плоти.

Я не отдавал себе отчёта, когда он заставил меня взять свой член в рот, когда заставил глотать сперму, а потом вылизывать его плоть. Это было сродни наркотическому опьянению. Я была словно в трансе. Не ощущала особо не вкуса, ни запаха, и уж точно во мне не было омерзения ко всему происходящему.

Может это моментальный Стокгольмский синдром?

Он тянул меня выше, и я послушно шла за ним, путаясь в широких штанах. Спотыкаясь на лестнице.

Я всё ещё пребывала в трансе от произошедшего, не отслеживая перемещение в пространстве.

Мелькали комнаты с большими окнами, огромное пространство без стен. Снова лестница.

Серые каменные и стальные стены. Тёмный коридор.

Сильная рука, впереди идущего мужчины. Широкий разворот плеч, чёрная рубашка, лохматый затылок тёмных волос.

Я попыталась вернуть себе свою руку, впервые проявив себя хоть как-то.

— Чего дергаешься, царица? — обернулся Руслан, обжёг взглядом.

И вот эта его «царица», и глаза тёмные, словно провалы в мой персональный ад, заставили меня взбодриться. Прийти в себя.

— Отпусти. Отпусти меня! — задёргала я руку. — Ты урод! Насильник! Сволочь!

Он держал крепко, и тогда я наоборот налетела на него с кулаками, и начал бить куда попаду.

— Урод! Ненавижу тебя! Насильник! — вопила я, но Руслан, ловко меня скрутил, и впихнул куда-то.

Я пятилась, шипя, плюясь ядом, а он только нагло усмехался, а потом и вовсе толкнул меня, и я упала на спину, и оказалась на кровати.

— Насильник, говоришь, — он накрыл моё тело собой, придавив к матрасу, а следом меня накрыл его аромат. Я тут же задохнулась, не имея возможности вздохнуть не от тяжести его тела, не от этого тягучего запаха. — И часто ты кончаешь от насилия?

Я поморщилась от слов таких откровенных и правдивых, что спорили с гнётом его тела.

— Ты ошибаешься… — заговорила, задыхаясь, бегая взглядом по ухмыляющейся роже. — Мне было больно и противно…

— То-то ты стонала и подмахивала, — хмыкнул он, всё ещё не думая вставать и откровенно наслаждался моим раздраем.

Мне стало настолько стыдно, что я, выпростав из под него руки, не придумав ничего лучше, как зарядить ему по лицу. А где первый удар, там и второй и третий. Он стойко сносил мои звонкие пощечины, и только взгляд его наливался снова чернотой, и с лица стекала ухмылка, оставляя хищный оскал.

— Я открою тебе секрет, царица, — скрутил он мои руки, — ты просто любишь по — жёстче. Видимо твой муженёк молился на твою дырку, а надо было трахать.

— Заткнись, — зашипела снова, и напряглась всем телом, чтобы выбраться и с досадой почувствовала, что он снова возбуждён. — Ты можешь сколько угодно оправдывать себя, но ты меня изнасиловал.

— Я просто взял, то, что мне захотелось, и сейчас я тоже хочу, — спокойно, совершенно не усовестившись, ответил он на это, — и спорим, что ты тоже течёшь, царица?

— Да пошёл ты мерзавец, ты не мужчина, ты поддонок, — я билась под ним из последних сил, но старания мои шли прахом, он был сильнее.

— Возможно так, царица, меня давно не парит мораль, но вот ты меня задела, и получила, то, что заслужила!

— Чем заслужила, тем, что высказала своё мнение?

— Никогда не слышала, что перед хищником нужно склонить голову и не смотреть тому в глаза, и не бросать вызов. Я принял твой вызов! Я хочу тебя!

— Нет, я против! — завопила я, чувствуя, как он задирает мою футболку. — Не смей меня трогать! Не смей!

— Тогда заткнись на хрен! — взревел он, и совершенно неожиданно встал с меня, оставив в покое. — И думай когда, и что говорить!

Я лежала перед ним, в той же позе, что он меня удерживал, не смея шелохнуться и спугнуть, так неожиданно свалившееся на меня счастье.

Руслан стоял рядом, хмуро разглядывая меня.

— Теперь будешь здесь, — сказал он, наконец, — из комнаты не выходить, есть, принесут. Здесь можешь пользоваться чем угодно, но учти, за тобой наблюдают, поэтому будь благоразумна. Шмотьё подгонят позже. Поняла меня?

Я кивнула, не смея шевелиться и поверить, что избежала насилия.

Он вышел, закрыв за собой дверь, и только тогда я перевела дыхание.