Он бесцеремонно вталкивает меня вперёд, так что я пролетаю, и врезаюсь в кого-то. Подняв глаза узнаю, того самого хмурого парня, что носит мне еду. Я тут же отпрыгиваю от него, и оборачиваюсь, ища выход. Сердце просто выламывает грудную клетку, дробит от страха.

Здесь ещё двое, поимо моего мучителя и Хмурого, такие же опасные и мрачные. Все они озадаченно смотрят на меня. А я стою в центре, затравленно озираясь, и пока ещё не понимаю, зачем он меня сюда притащил.

— Смотрите парни, какой я вам подарочек приготовил, — произносит наконец, мой тюремщик. Говорит он это ровно, без глумления, и издёвки, но тем страшнее становится мне.

— Э-э-э? — озадаченно смотрят на него парни.

— Царица, — продолжает спокойно он, и, подойдя ко мне, дорывает на груди блузку, скидывая лохмотья вниз, и я остаюсь по пояс голая. Тут же обхватываю себя руками, чтобы прикрыть грудь, в тонком бюстгальтере.

— Всегда мечтала о тройничке, — продолжает этот гад, и, ухватив меня за волосы, запрокидывает мою голову назад, и всё так же хладнокровно рассматривать моё лицо, с дорожками слёз на щеках, и дрожащими губами.

— Пошёл ты, урод, — шиплю я, и всхлипываю.

Не сдамся до последнего!

Его губы трогает лёгкая улыбка.

— Борзая, царица, — комментирует он, и толкает меня снова в руки Хмурого.

— Развлекайтесь, — отдаёт команду он.

И меня начинают трогать и гладить, сжимать со всех сторон. Кто-то держит руки, кто-то стягивает волосы на затылке, чтобы я не смела кусаться. Мои брюки трещат по шву, и вскоре я остаюсь в одних трусах. Я вою, умоляю, ругаюсь, плачу. Но никто из моих мучителей не внемлет мне. Они споро и до жути спокойно совершают насилие.

Меня прижимают к грязному полу лицом, так что я еле могу шевелиться, и мне остаются только выть. Мой зад вздёргивают вверх, и я понимаю, что после возврата в прошлую жизнь не будет. Я буду другой, сломанной, изнасилованной. И я не переживу, не смогу.

— И снято, — доносится до меня, — отправлю твоему муженьку, может, будет посговорчивее, — и меня вдруг оставляют в покое.

Я, ещё не до конца осознав, что мне уже не грозит насилие, сжимаюсь на полу в комочек, подвываю, от страха.

Меня кто-то гладит по голове, по спутанным волосам.

— Вот видишь, царица, — говорит мой мучитель, присев рядом, — ни хрена ты не смелая.

Я, повинуясь какой-то бешеной ярости, поднявшейся во мне за мгновенье, отталкиваюсь от пола, и, не разбирая, луплю эту сволочь, по чему придётся.

— Ненавижу тебя, урод, — верещу я, — ненавижу!

Он с лёгкостью скручивает мои руки за моей спиной, и слегка встряхивает. Я смотрю на него, пытаясь испепелить взглядом, и с удовлетворением отмечаю разбитую губу, с которой капает кровь.

А он смотрит жутко.

Жутко от того, что в его холодном, равнодушном взгляде я вдруг замечаю интерес.

1 часть. Плен

1

Ранее…

Утро выдалось хмурым. Вставать не хотелось, но Вик, не любит завтракать в одиночестве. Поэтому приучил и меня и Милану, присутствовать на завтраках, даже в выходные.

Дочь ещё как-то противилась правилам отца, исполняя их через раз, мне же такие поблажки не поощрялись, поэтому я с неохотой, но встала.

В доме царила тишина, когда я в полной готовности вышла из комнаты, и направилась вниз в столовую.

Ещё Вик терпеть не мог, всей этой расслабленной одежды, типа халатов, и маек растянутых, поэтому с утра я уже в тонкой блузке, удобных брюках, и тонких домашних туфлях. Волосы, оставила распущенными. Они вьющимся каскадом падали мне на плечи. Так тоже любил Вик.

Опять поразилась тишине, когда подходила к столовой, неужели в коем-то веке все проспали раннюю побудку, и я буду первой.

Но зайдя в столовую, я обнаружила на своих местах, и мужа и дочь.

А ещё у нас был гость.

Высокий молодой мужчина, восточной внешности, сидел напротив Вика за столом.

Он был одет в простою чёрную футболку, и его руки полностью были в многочисленных рисунках татуировок.

Темноволосый, с аккуратной бородой и усами. Он буравил карими глазами моего мужа, отбивая по белой скатерти длинными пальцами ритм. В пространстве разливалось напряжение.

— Доброе утро! — поздоровалась я, и всё внимание тут же переместилось на меня.

Милана подскочила, ко мне, и кинулась в объятия.