Тем не менее он женился на этой красивой девушке, сыграл свадьбу, а примерно через две недели после женитьбы собрался в горы, потому что начиналось лето. Односельчане в шутку говорили ему, как это он не боится бросать без присмотра молоденькую жену, когда она только-только вошла во вкус. А в доме у него жена оставалась одна. Но он этих шуток не понимал. Он отвечал, что слишком привык проводить лето на альпийских лугах, а в жаркой и потной деревне он никак не может оставаться на лето. Одним словом, он так и уехал в горы. Но он не только летом, он и зимой надолго отлучался, собираясь в многодневные охотничьи походы.

Бог знает, как он там жил со своей молодой женой, но детей у них не было. Года через два-три в деревне стали поговаривать, что жена Железного Колена подживает со своим соседом. Там жил парень лет тридцати, холостяк, красавец, богатырь. Он жил один со своим племянником и работал в сельмаге. Ну, поговаривали, конечно, об этом шепотом, и никому в голову не приходило открыть глаза Железному Колену. Во всяком случае, среди наших родственников.

Однажды мы сидели на кухне перед очажным огнем. Мама готовила обед, а отец, сидя у огня и разговаривая с дядей Михелом, время от времени поглядывал в открытую дверь кухни, где виднелась его лошадь, привязанная уздечкой к всаженному в землю лому. Когда лошадь объедала всю траву вокруг лома на радиусе вытянутой уздечки, он выходил из кухни, подходил к лому и всаживал его в другое место, чтобы лошадь поела свежей травы. Просто пустить ее пастись было нельзя, потому что во дворе росли саженцы фруктовых деревьев.

И вот отец в третий раз вышел во двор, чтобы вынуть из земли лом и всадить его в новое место. Вдруг он остановился посреди двора, прислушиваясь к чему-то.

– - Тише!
– - крикнул он в кухню и застыл, прислушиваясь. Потом обернулся в сторону кухни и крикнул дяде: -- Поди-ка сюда, Михел. Сдается мне, что кто-то дурным голосом кричит...

Мы все высыпали во двор и стали слушать. Сначала ничего невозможно было разобрать, а потом я услышал далекое:

– - ...Кто-нибудь... Беда... Беда...

У дяди Михела слух был острый, как у оленя. Он не только услышал слова, но и определил, кто кричит.

– - Это племянник нашего завмага, -- сказал он, вслушиваясь...

– - Беда, беда...
– - снова в тишине раздался еле слышный голос, -кто-нибудь, кто-нибудь...

– - Там что-то страшное случилось!
– - крикнул отец и, сняв уздечку с лома, влез на неоседланную лошадь. Он погнал ее к дому завмага.

– - А ты, Михел, крикни братьев и приходите туда, -- сказал он, обернувшись, и, открыв ворота, выехал на дорогу.

Минут через двадцать мы все подошли к дому завмага, где уже было несколько соседей во главе с моим отцом.

Все толпились на кухне. Я заглянул в двери и увидел завмага, лежащего возле кухонной кушетки на спине. Его запрокинутая голова лежала в огромной луже крови, и я вздрогнул от ужаса, увидев черную, зияющую щель перерезанной глотки. Одна рука его сжимала окровавленный нож. Брюки почему-то были расстегнуты, и пряжка пояса лежала в крови. Вот что я успел увидеть. В следующую минуту отец оглянулся и выгнал нас, нескольких детей, стоявших в дверях.

Через некоторое время стали прибывать и другие соседи. Слышно было, как по деревне перекликаются люди, сообщая друг другу страшную весть. Все больше и больше людей приходило во двор завмага, и уже целая толпа стояла во дворе, а племянник его снова и снова рассказывал, как он пришел домой и застал дядю в кухне в луже крови. Так прошло часа два. Вдруг со стороны дома Железного Колена раздался его крик.

– - Беда, беда, -- кричал он, -- на помощь! Голос его был очень хорошо слышен, и все очень удивились его голосу. Все знали, что он сегодня отправился в горы на летние пастбища, а некоторые просто видели, как он часа три тому назад с навьюченной лошадью и ружьем за плечами проходил в сторону гор.

Многие ринулись к его дому, и мы, мальчишки, тоже туда побежали. Дом его был расположен близко, метров двести от дома завмага. Когда мы вошли к нему во двор, он стоял у кухни и развьючивал свою лошадь. Мы подошли к нему. Он снял мешок с лошади и, придерживая его двумя руками, кивнул в сторону кухни:

– - Моя хозяйка повесилась...

Все обомлели, а он втащил мешок в кухню. Поставив мешок и утерев со лба пот, он кивнул нам:

– - Здесь...

Мы вошли в кухню. Она висела на закопченной кухонной балке, склонив голову и тихо-тихо покачиваясь. Скамейка, которую она, по-видимому, оттолкнула, перевернутая, валялась в нескольких метрах от ее тела.

– - Как ты здесь очутился, -- спросил один из односельчан, -- я же видел, как ты в горы уходил?

– - В том-то и дело, что ушел, -- сказал Железное Колено, -- да по дороге вспомнил, что забыл соль. А что за охота без соли? Убьешь косулю, а мясо-то без соли попортится... Вот я и вернулся, а она тут висит... А чего это люди бегут к дому завмага, чего там стряслось?

– - Он горло себе перерезал, -- сказал один из соседей.

– - До смерти?
– - спросил Железное Колено.

– - Да, мертвый, -- отвечали ему.