— Ясно. — Я высвободила свою ладонь и двумя руками обхватила горячую чашку.

Но Ардена было не так-то легко провести.

— Подожди, ты расстроена? — Кажется, он был немало удивлен.

— Нет, — соврала я сама не знаю зачем.

— Гремлины, ты все-таки расстроена, — тут же заключил он.

— Ваш змеевик, сэр. — В поле зрения вновь появилась Линда с дымящейся чашкой.

— Благодарю, — кивнул ей Бирн.

Когда Линда вернулась к своим делам, он продолжил:

— То есть ты бы согласилась на это сумасшествие из сотни гостей?

— Сотни? — не поняла я.

— Шейла, вампиры — чистокровные вампиры — практически бессмертны. Ты можешь себе хотя бы представить, сколько у меня ныне живущих родственников? И у некоторых менталитет настолько плохо адаптируется к современным реалиям, что, боюсь, часть из них придет на праздник, чтобы его испортить.

— Почему?

— Потому что головой они живут еще в Железном периоде, когда межрасовые браки были запрещены.

— Но ты же вампир только на четверть. Твой дед же как-то женился? А потом и его отец?

— И каждый раз, судя по их рассказам, свадьбы напоминали катастрофы, — вздохнул Арден. — Ты не знаешь, на что подписываешься.

Я ничего не ответила, и Бирн снова понял, что меня что-то беспокоит. Он вернул мою руку в свою, не терпя никаких возражений.

— Что еще? — спросил он. В голосе — никакого раздражения.

— Я думала… — мой голос сломался. — Я думала, что если будет что-то вроде этого, то придется меньше думать о том, что будет, если мы не сможем помочь Ниаллу. Знаю, это глупо…

— Вовсе не глупо, — настоял Арден. — Ты сделала для брата все, что могла. Теперь настала моя очередь.

— Ты знаешь, где достать антирринум? — спросила я.

— Есть одно местечко… — неопределенно ответил он и глотнул чая. — Я съезжу туда в следующую субботу.

— Я с тобой, — тут же попросила я.

Арден кивнул.

— Если хочешь. Тогда предлагаю воспользоваться порталом. И сразу переместимся к твоей семье.

— Я предупрежу их, — сказала я, чувствуя, как к горлу подкатывает волнение.

Богиня, неужели этот день не за горами? Неужели скоро все решится? Но что, если брат станет таким же, как Героцента, лишь тенью прежнего себя?

— А принца? — Бирн свободной рукой поднял чашку к губам и сделал очередной глоток.

— Что принца? — не поняла я.

— Я бы хотел, чтобы ты предупредила своего ухажера о том, что его услуги больше не актуальны.

— Ревнуешь?

Он не моргнул глазом.

— Конечно.

Мы расплатились, поблагодарили Линду и вышли на улицу, где волосы тут же всколыхнул холодный осенний ветер. Уже через час мы вновь сидели в поезде, к счастью, не потеряв ни одного студента. Ирвин Хант оказался отличной старостой.

— Будет сделано в лучшем виде, профе, — подмигнул мне он, когда я попросила его найти всех участников лекции.

На этот раз я села рядом с Арденом, и Флинт, казалось, совсем этому не удивился. Лишь посмотрел на меня, слегка поджав губы, но затем вполне доброжелательно улыбнулся. В середине пути я задремала на плече у Бирна, а когда проснулась, мы уже подъезжали на станцию.

Студенты выпрыгивали из поездка как ошпаренные.

— Сорян, нам надо готовиться к матчу! — крикнул Бэр Фаррел на бегу.

— Вы же придете посмотреть, профе? — спросил Ирвин Хант, обращаясь исключительно ко мне и как будто напрочь игнорируя стоящего рядом со мной Ардена.

— Мыпридем, спасибо, мистер Хант, — ответил тот за меня.

— А я, пожалуй, зайду к госпоже Хильде, — сказал Флинт, раскланялся и пошел в сторону кампуса.

Мне почему-то казалось, что увижу я его нескоро.

Арден

Приняв душ, я спустился вниз вместе со всеми своими принадлежностями, чтобы продолжить работу. Я надеялся «случайно» столкнуться с Шейлой, и долго ждать не пришлось. Вскоре она показалась на лестнице с холстом, красками и зажатой в зубах кистью.

— Здесь свет лучше, — пояснила она, но я заметил, что у нее немного покраснело лицо. И вообще она как будто стеснялась смотреть в мою сторону.

— У тебя когда-нибудь были мужчины? — спросил я Шейлу, когда она расположилась за столом, отчего она тут же закашлялась.

— Ты в своем уме?

— Шейла.

— Что?

— Если не хочешь, можешь не говорить. Я не спрашиваю ничего такого сверхъестественного.

На самом деле, я хотел знать и не хотел одновременно. Я готов был вырвать себе язык за столь откровенный вопрос, но не мог себя сдержать. Все-таки я был большим собственником и ревнивцем, чем привык о себе думать. А еще мне нравилось смотреть, как она смущается.