Мессир Леопольд в очередной раз скривился и согласно махнул рукой. Я, ничуть не поверив в то, что мои слова имели серьезное воздействие, наградила его тяжелым испытующим взглядом.

– Скажите-ка лучше, – демон все еще негодовал, оттого почти выкрикивал слова, обращаясь ко мне, – собираетесь ли вы как-то менять свое обличье? Быть может, вы наградите себя заячьей губой или осыплете свою физиономию бородавками? Неужто честь оказаться обезображенным во имя маскировки досталась только мне?

Конечно же, он преувеличивал по своему обыкновению – ничего безобразного или отталкивающего в его нынешней внешности не имелось. Напротив, она вызывала безотчетное доверие и стала бы сущей наградой для хозяина кондитерской лавки или же пекаря. Но еще раз объяснять господину Мелихаро, что его облик как нельзя лучше отражает внутреннее содержание, я не рискнула. Несмотря на то, что несколько лет кряду демон упоенно выпекал сдобу, вязал шапки, шарфы и коврики, возделывал клумбы и грядки, он отчего-то продолжал внушать себе, что является коварным интриганом, ничуть не уступающим в опасности своему извечному сопернику – магистру Каспару.

Но вопрос Мелихаро нельзя было назвать праздным. Если я собиралась изображать из себя слугу, то необходимо было принять соответствующий вид. Со вздохом я стащила с головы капюшон и указала на свои волосы.

Мелихаро и магистр Леопольд – теперь я старалась именно так называть их даже в мыслях – непонимающе уставились на меня.

– Что вы пытаетесь нам показать? – раздраженно осведомился демон. – Не вижу ровным счетом ничего нового в вашей внешности!

– Вы что – ослепли? Я же лишила себя почти всех волос! – возмутилась я.

– Когда?

– То есть, если бы это произошло вчера – вы бы даже не заметили, что моя голова похожа на горелый пенек? – теперь пришла моя очередь негодовать. – Конечно, я позаботилась об этом перед тем, как мы покинули дом. Между прочим, заклинание, которым я для этого воспользовалась, и вовсе было придумано лично мной, так что рисковала я в тот момент ничуть не меньше вас.

– Они когда-нибудь отрастут? – в голосе демона послышалась тревога.

– Не знаю, – призналась я. – Я даже не уверена, что к утру не осыплется то, что осталось.

– Вы полагаете, что этого достаточно? – вступил в беседу магистр, глядя на меня с тем же выражением лица, которым он несколько минут назад дал знать демону, что считает его в нынешнем обличье на редкость страхолюдным существом. – Разумеется, вы достаточно тощи, смуглы лицом и потрепаны для того, чтобы походить на деревенского мальчишку, но мне кажется, что чего-то недостает для создания образа полуграмотного сопливого балбеса, первый раз покинувшего родную околицу...

Я еще раз вздохнула и достала из сумки одну из тех шапочек, что связал для меня демон.

– А вот так? – спросила я, нахлобучивая ее себе на голову.

– О! – воскликнул магистр Леопольд. – Так гораздо лучше!

* * *

С холма мы спускались все так же пререкаясь и споря на ходу. У демона словно открылось второе дыхание – ему за несколько лет поднадоело жаловаться на одно и то же: мои равнодушие, недальновидность и неразборчивость в людях. Теперь у него появился повод упрекать меня еще и в неумелости. Отрицать это не имело смысла, ведь тогда господин Мелихаро возмущался еще больше и обвинял меня в наличии злого умысла.

– Будет вам, – с обманчивым добродушием произносил магистр Леопольд, обращаясь к демону. – Не смотрите на все в черном свете. Вам осталась впору одежда – только прореху для хвоста заштопаете!

Или же:

– Право слово, вы зря убиваетесь – есть дамы, питающие отвращение к слишком худым и высоким господам, особенно если те сухощавы лицом. Вам непременно повезет и вы еще повстречаете такую женщину!

Конечно же, каждая подобная реплика заставляла Мелихаро кипеть от ярости, Леопольд был безжалостен, ведь в последний раз он прикладывался к бутылке еще до полуночи.

Между тем, я с тревогой посматривала то в небо, то себе под ноги, все больше беспокоясь. Согласно моим расчетам мы уже порядком отошли от холма и даже в полнолуние действие сил, сосредоточенных там, не простиралось столь далеко. Но над нашими головами все так же сияли две огромные полные луны, ничуть не собираясь бледнеть перед приближающимся рассветом, дорога под нашими ногами была сухой, да вдобавок еще и вымощенной местами камнем, чего в окрестностях Эсворда отродясь не водилось. Я не раз хаживала здешними тропами и знала каждый поворот, каждый куст, каждое дерево. Но эта местность казалась мне совершенно незнакомой, и я боялась признаваться своим спутникам, что не понимаю толком, где же мы очутились.