Не успела я похолодеть, поняв, к чему ведет Сальватор, подтверждая мои худшие подозрения насчет обстоятельств его побега, как он продолжил:

– Но у меня есть свои принципы. И главный из них тебе должен показаться знакомым и понятным. Я никогда не позволяю использовать себя в чьих-то тайных интересах, – это он произнес немного зловеще, видимо, вспомнив кое-что, о чем рассказывать мне не собирался. – Поэтому тебе не стоит бояться того, что я помог тебя выследить. Тот, кто решил, что я могу послужить покорным слепым орудием чужой воли, еще пожалеет об этом, но чуть позже, когда я узнаю его имя.

Я собиралась было сказать, что меня не касаются все эти гнусные истории чародейской вражды, от которых я всю жизнь старалась держаться как можно дальше, но прикусила язык, поняв, что в этот раз мне не удастся откреститься от происходящего, как бы мне того ни хотелось. Вместо этого пришлось спросить, с грехом пополам придав голосу насмешливое и легкомысленное звучание:

– Надо ли понимать, что ваш отеческий долг заключался в том, чтобы предупредить меня об этом?

Сальватор смотрел на меня все также безразлично и отстраненно, и, казалось, на лице его вот-вот должно было появиться знакомое мне выражение отвращения и презрения. Но произнес он совсем не те слова, что я читала в его глазах.

– Я предлагаю тебе, Каррен, перейти под мою защиту. Ты моя дочь, хочешь ты того или нет. И я не позволю причинить тебе вред, если ты попросишь меня о помощи. Заставить тебя ее принять я не могу.

– Никогда, – ни секунды не раздумывая, ответила я, и кровь зашумела у меня в ушах. – Я не приму от вас помощь, мессир Сальватор, пусть даже от этого будет зависеть моя жизнь. Вы правы – друзьями нам не быть, но, чтоб не стать врагами, следует попрощаться и постараться более никогда не встречаться. Идите своим путем, я освобождаю вас ото всяких долгов крови передо мной, если это они заставляют вас тратить время на бесполезные разговоры.

– Разумеется, именно этого я и ждал, – кивнул Сальватор, и я в первый раз за этот вечер увидела, как он улыбается, пусть даже от улыбки этой мороз продирал по коже. – Ты никогда не протянешь мне руку, и сказать спасибо за это следует той мрази, сгинувшей в Эзрингене. Клянусь, если Каспар все еще жив, то я найду его и заставлю сильно пожалеть о той забавной игре, в которую он с нами сыграл. Но раз ты не желаешь принять помощь из моих рук, то всегда можно прибегнуть к помощи посредников... Виро!

От этого окрика бедный демон дернулся, точно его полоснули острейшим кинжалом. Лицо его серебрилось от испарины, но он все еще пытался сохранить достоинство, не позволяя себе выказать страх более явно. Он сделал шаг вперед, светски поклонился Сальватору, точно мы сейчас находились при княжеском дворе, а не среди заросшего позаброшенного подворья, и замер, ожидая приговора из уст своего бывшего хозяина.

– Ты ведь знаешь, что я не из тех, кто прощает предательство, Виро, – произнес Сальватор и я с запозданием сообразила, что тот тон, которым чародей разговаривал со мной, мог сойти за вполне сердечный. – Встреться мы при других обстоятельствах, я бы не стал выслушивать твои жалкие оправдания, пусть даже тебе пришло бы в голову напомнить мне о том, что ты спас жизнь моей дочери. Это не имеет ровным счетом никакого значения. Ты предал меня, Виро, глупо и подло, в самый ответственный момент. Мелкий трусливый демон, которому я из милости помог попасть в мир людей, куда он так стремился, будучи изгоем среди своих сородичей. Таким, как ты, редко выпадает второй шанс, но я тебе его дам. Горе тебе, если ты не оправдаешь мое доверие...

Демон покорно выслушивал эту безжалостную отповедь, лишь изредка вздрагивая и едва заметно переводя дух. Я понимала, почему он принимает молча оскорбления – если разобраться, Сальватор был в своем праве, когда говорил о предательстве и плате за него. Договор между ними все еще не был расторгнут, и чародей мог требовать полного подчинения от своего бывшего помощника. Но меня не связывали никакие обязательства, да и манеры Сальватора в моих глазах отнюдь не выглядели образцовыми, поэтому, выслушав речь чародея, я окончательно вышла из себя и перестала подбирать слова.

– Не смейте с ним так говорить! И только попробуйте причинить ему вред! Оставьте его в покое! Не разыгрывайте тут из себя хозяина, он не вещь, чтобы кому-то принадлежать, да вы и не заслужили такого замечательного демона! – выкрикнула я, становясь между Виро-Мелихаро и Сальватором.

И даже Леопольд, до того помалкивавший, внезапно поддержал меня, многословно возмутившись:

– Да, нас этот демон вполне устраивает! – заявил он. – Он прекрасно стряпает и вяжет! Если вам он чем-то не нравится, то найдите себе какую-то нечисть получше. Уж больно вы требовательны и злопамятны, сударь, не удивительно, что бедняга с вами расплевался! Вы совершенно не умеете выстраивать отношения с подчиненными, мессир! – в последних словах прозвучала затаенная гордость, и я поняла, что Леопольд намекает на нашу с ним своеобразную дружбу, причем ставит ее в заслугу исключительно своему доброму обращению ко мне в те времена, когда я ему прислуживала – что было возмутительнейшим искажением правды.

– Собственно, о том и речь, – невозмутимо промолвил Сальватор. – Этот демон мне совершенно не нужен. Я возвращаю этому отродью Северных Пустошей его силу, благо, я без нее не пропаду. Но он теперь с потрохами принадлежит тебе, Каррен. Ты совсем слаба и тебе пригодится фамильяр. Ты, наконец-то, узнаешь, что это такое – быть чародейкой. Демон этот, конечно, препаршивейшего качества, будем откровенны, но даже его хватит для того, чтобы ты перестала по крохам собирать энергию для самого простого заклятия, выдыхаясь после каждой попытки сотворить чары. Я догадываюсь, для чего ты нужна Лиге, и если уж ты не желаешь последовать за мной, то это – самая необходимая малость, которую я могу тебе дать так, чтобы ты не смогла отказаться.